- О, да, мой друг!

- Смотри, не нужно ли тебе другую шаль? спросил заботливый супруг.

- Зачем, душа моя! не нужно, отвечала очаровательная мать, принимая протянутую руку Домпса, - и маленькое общество поместилось в наемной карете, которой предстояло отвезти его в назначенную церковь.

Домпс во всю дорогу старался занимать мистрисс Киттербел своим разговором; он красноречиво и в увеличенном виде высказывал ей все опасности, неизбежные при кори, молочнице, зубках и других интересных недугах, которым обыкновенно бывают подвержены дети.

Обряд (продолжавшийся, мимоходом сказать, не более пяти минут) совершился без всяких приключений. Священнику предстояло исполнить немедленно другия требы. Восприемники исполнили свой долг, младенца окрестили, Домпс чуть-чуть не уронил его,- словом сказать, дело кончилось надлежащим порядком, и в два часа по полудни Домпс проходил уже Банковые ворота с тяжелым сердцем и неприятным убеждением, что вечером ему следовало находиться числе избранных нескольких друзей.

Вечер наступил, а вместе с ним явились к Домпсу заранее заказанные башмаки, чорные шолковые чулки и белый галстух. Горемычный восприемник переоделся в конторе своего друга и оттуда с духоам, понизившимся на целые пятьдесят градусов, отправился на улицу Грэт-Россель пешком, так как погода прояснела и вечер был в полном смысле превосходный. Тихо он прошел Чипсэйд, миновал улицу Ньюгет и опустился с возвышений Сноу и Голборн. Всю дорогу он казался таким угрюмым, как статуйка на носу военного корабля, и почти на каждом шагу встречал новые причины к своему неудовольствию. В то время, как он огибал угол Хаттонского сада, на него внезапно налетел мужчина, повидимому, пьяный, и непременно сбил бы его с ног, еслиб в ту же минуту не был поддержан очень ловким молодым джентльменом, который в это время как будто нарочно очутился подле него. Неожиданный толчок до такой степени расстроил как нервы мистера Домпса, так и его наряд, что он едва стоял на ногах. Джентльмен взял его руку и с величайшей снисходительностию провел его до Фернивальского суда. Домпс, можно сказать, в первый раз в жизни чувствовал признательность и старался выказать всю свою учтивость, и наконец как он, так и молодой человек расстались с выражением сердечной друг к другу признательности.

- По крайней мере есть несколько благонамеренных людей в этом мире, проворчал человеконенавистный Домпс, приближаясь к концу своего путешествия.

- Ратт.... татт.... тр-p-p-ратт, простучал, в подражание джентльменскому лакею, кучер наемной кареты в двери дома Киттербела, в ту самую минуту, как Домпс приблизился к ним.

Из кареты вышла старая лэди в огромном токе, старый джентльмен в синем фраке и три фамильные копии со старой лэди. В розовых платьицах и таких же башмачках.

"Верно унего большое собрание" - со вздохом подумал крестный отец, отирая с лица пот и опираясь на чугунную решетку у подъезда. Прошло несколько минут прежде, чем Домпс собрался с духом и постучался в дверь. На стук его выскочил соседний зеленщик, который нанят был за семь половиной шиллингов, но имел такие икры, что ему возможно бы увеличить плату вдвое. Появление этого новобранца, яркая лампа в коридоре, стати Венеры на площадке лестницы, в добавок к этому говор многих голосов и звуки арфы и двух скрипок - вполне убеждали Домпса, что его предположения были слишком основательны.

- Здоровы ли вы? сказал Киттербел, с большим против обыкновенного шумом, высовываясь из маленькой боковой комнаты с пробочником в руках и разнообразными частичками сургуча, рассыпанного по его "невыразимым" в виде неправильно расставленных знаков препинания.