— Мы дали большую подборку в журнале «Смена», — вспоминал Д. Ковалёв. — Стихи очень понравились читателям своеобычностью, сразу чувствовалось, что мы имели дело с настоящим русским поэтом. А тогда обстановка в литературе была достаточно сложной. Вознесенский, Евтушенко, Рождественский — эти имена были на слуху у молодёжи, хотя как поэты, и это показало время, они были вторичными и слабыми. А в Благове чувствовалось своё, незаемное. Он шёл от земли и обещал как поэт безмерно много. В 1957 году он стал лауреатом Всемирного фестиваля молодежи. Дорога в большую поэзию для него была открыта…

Его печатали, его хвалили. В 1983 году ему была присвоена Государственная премия РСФСР. Он стал главным редактором «Волги». Но вряд ли Николай Благов был доволен достигнутыми успехами. Да и что стоило звание Лауреата Госпремии рядом с новой, ещё дышащей жаром поэмой или стихом? Но поэзия покидала Благова, он это чувствовал и страшно переживал, не подумав по зрелому размышлению, что, может быть, пришло время прозы, других литературных форм.

Я почему-то думаю, что проза у Благова была бы не ниже его стихов. Но кто знает.

Последние годы его жизни были омрачены неприятностями, в коих отчасти он был виновен сам. Против него восстали писатели, которых Николай Николаевич прямо в глаза называл бездарями. Такая правда была им не по нутру, и они, воспользовавшись нагрянувшей гласностью, организовали травлю большого русского поэта в комсомольской газетёнке.

Вскоре его поразил инсульт.

Счастье поэтов в том, что они от нас не уходят. Их творчество навсегда остаётся с нами, а значит с нами они сами, пока жив русский язык, пока есть хоть один поэт, дерзающий сказать о прекрасном.

Бульвар Пластова

Революции, как правило, оставляют после себя разрушения, но в память о 1904–1905 гг. симбиряне приобрели посаженный в эти годы Народный сад, ставший продолжением бульвара на улице Гончарова, существующего с середины 19-го века. Новый общественный сад разделился на три участка, которым молва присвоила названия — «Вера», «Надежда», «Любовь», которые употреблялись не только в быту, но и в официальных документах. К 100-летию со дня рождения В. Ленина на месте сада был создан бульвар, названный к концу 1980-х годов именем великого русского художника Аркадия Пластова. В середине 1990-х годов бульварную дорожку замостили декоративной плиткой, старые постройки были снесены, и на их месте построили внушительное здание Центробанка.

Мне всегда нравился бульвар Пластова своей относительной тишиной и удачным расположением: в полдень там не было солнца, а в своём направлении к ул. Советской он поднимался вверх и как бы имел продолжение в бездонном волжском небе, не упираясь в беломраморную глыбу мемориала. Во всяком случае, мне нечто подобное виделось.

Когда бульвар получил имя Аркадия Александровича Пластова, я, как и все горожане, гадал, что за памятник будет поставлен великому сыну земли симбирской. И понадобилось более десяти лет, чтобы его, наконец, установили. Впрочем, по этому поводу едва ли стоит брюзжать: памятник в дорогом материале — дело, требующее немалых творческих раздумий. Это сложный и весьма дорогостоящий производственный процесс. Тут всё зависит от властей. Юрий Горячев, правивший областью почти десять лет, к искусству был равнодушен, его окружение составляли поверхностные личности, которым не было дела до значения А. Пластова в русской культуре.

С 2000 по 2004 года губернаторствовал генерал-лейтенант, Герой России Владимир Шаманов, вполне путинский сановник с полным букетом страстей, обуревающих его стянутую мундиром десантника душу. На губернаторстве (про всё остальное люди забыли) он отличился установкой памятника А.