Просто делайте свое дело. Это то, что делаю я.

Искренне ваш

Фред Трампер».

* * *

«Фред Трампер

918, Айова‑авеню

Айова‑Сити, Айова

3 окт., 1969

Агентство «Аддисон & Халсей коллекшин»

456, Давенпорт‑стрит

Дес‑Мойнес, Айова

Аттен, мистеру Роберту Аддисону

Дорогой Бобби! Подавись этим! Всего наилучшего.

Фред».

Глава 9

МЫШИ, ЧЕРЕПАХИ & РЫБЫ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ!

Теперь о счетах заботится Тюльпен. Я даже не заглядываю в чековую книжку. Хотя, разумеется, примерно раз в неделю я требую у нее отчета о том, как у нас с деньгами.

– Ты голоден? – спрашивает она. – У тебя достаточно напитков?

– Ну конечно, у меня достаточно…

– Тогда тебе нужно что‑нибудь еще?

– Да нет…

– Ну значит, с деньгами все отлично, – говорит она. – Мне больше не требуется.

– И мне тоже, – говорю я ей.

– Может, ты хочешь что‑нибудь купить? – спрашивает Тюльпен.

– Нет, Тюльпен, нет. У меня и так все отлично.

– И у меня тоже все отлично, – подхватывает она, и я стараюсь больше не возвращаться к этому вопросу.

Но я просто не могу в это поверить!

– Так сколько у нас денег? – спрашиваю я у нее. – Я хочу сказать, какова приблизительно эта цифра…

– Бигги нужны деньги?

– Нет, Бигги ничего не нужно, Тюльпен.

– Ты хочешь послать подарок Кольму – грузовик, кораблик или что‑то еще?

– Грузовик или кораблик?

– Ну, может какую‑то особенную игрушку?

– Господи, не бери это в голову, – говорю я. – Я просто интересуюсь и все…

– Послушай, Трампер, ты должен честно сказать, что ты имеешь в виду.

Я и в самом деле должен придерживаться фактов. Именно это она имеет в виду.

Но я искренне считаю, что мое стремление избегать фактов выросло как из моего неверия в их значимость, так и из моего длительного вранья. Я не думаю, что статистика в моей жизни имела когда‑либо большое значение.

Когда раньше моя мать писала мне письма, она всегда спрашивала, есть ли у нас те или иные вещи Ее беспокоило, например, есть ли у нас ночной горшок для Кольма. Если он у нас имелся, значит у нас все в порядке. А мой отец, помню, предлагал нам зимние шины: с такими шинами мы должны были быть счастливы целую зиму. Я представлял себе, как их друзья спрашивают о нас; и тогда мой отец рассказывает о зимних шинах, а моя мать – о ночном горшке для Кольма. О чем другом они могли бы еще рассказать?

Чаще всего в своих немногословных беседах по телефону отец узнавал у меня, как я оплачиваю счета. «Чековой книжкой», – отвечал я ему. (Полагаю, Тюльпен расплачивается точно так же.) «Тебе не следует посылать наличные в письме». Это звучало так, как если бы именно это интересовало его больше всего, – а зная это, он представлял, как у меня дела.

Ритуалы имеют куда большее значение, чем факты!

Например, одно время у меня был магнитофон, который был мне другом. Я писал письма к своей жене; я хочу сказать, что писал Бигги, когда еще жил с ней. Разумеется, я никогда не давал их ей читать; это были не совсем письма – это был ритуал их написания, который имел для меня значение.

Одно из них я показал Тюльпен.

«Айова‑Сити

5 окт., 1969

Думаю о тебе, Кольм, – о моем единственном ребенке. И о тебе тоже, Бигги, – эти больничные халаты тебе совсем не идут.