|
-- Все случилось из-за этих денег, -- продолжает она. -- Они были положены в сберкассу на пять лет, до совершеннолетия дочери, поэтому он не мог снять их. Эти деньги -- приданое моей дочери от первого брака. Муж был опекуном. А когда две недели назад срок наконец истек и их можно было взять, они потеряли всякую цену; жених отказался. Он надеялся, что на них можно будет купить ей хорошее приданое. Еще два года назад их хватило бы, а теперь они ничего не стоят. Дочка все плакала. Он этого не вынес. Считал, что виноват: надо было вовремя позаботиться. Но ведь они были положены на срок. Так проценты больше. -- Как же он мог позаботиться? Такие истории случаются в паши дни на каждом шагу. Он же не был банкиром. -- Нет, бухгалтером. Соседи... -- Да плюньте вы на то, что говорят соседи. Всегда только распускают злобные сплетни. Предоставьте все одному Господу Богу. Мои слова, я это чувствую, не очень убедительны, но что еще можно сказать женщине при таких обстоятельствах? Уж, конечно, не то, что я думаю на самом деле. Она вытирает глаза. -- Зачем я все это вам рассказала... Какое вам дело? Простите меня! Но ведь иной раз не знаешь, куда... -- Ничего, -- говорю я, -- мы привыкли. Ведь сюда приходят только те, кто потерял близких. -- Да... но не так... -- Нет, именно так, -- поясняю я. -- В наше печальное время такие случаи происходят гораздо чаще, чем вы думаете. И всегда -- с людьми, у которых нет никакого выхода. С порядочными людьми. Непорядочные -- те выкручиваются. Она смотрит на меня. -- Вы считаете, что можно поставить памятник, хоть муж и будет лежать в неосвященной земле? -- Если у вас есть разрешение на гроб, то, разумеется, можно. На городском кладбище -- бесспорно. Хотите, можете сейчас и надгробие выбрать, а когда все уладится -- просто заберете его. Она обводит глазами нашу продукцию, потом указывает на памятник, третий по величине. -- А сколько этот стоит? Всегда одно и то же. Никогда бедняки не спросят сразу, что стоит самый маленький, притом делают вид, будто это происходит не из особого уважения к умершему и к смерти. Но они считают неблаговидным прежде всего осведомляться о цене на самый дешевый памятник; а если потом все же выберут его -- тогда другое дело. Я тут ни при чем, но этот кусок камня стоит сто тысяч марок. Ома испуганно смотрит на меня усталыми глазами. -- Мы не можем купить такой дорогой, он стоит гораздо больше, чем... Конечно, больше, чем то, что у них осталось. -- Возьмите вот этот маленький, -- предлагаю я, -- или просто могильную плиту, а не камень. Видите, вон такую, она стоит всего тридцать тысяч марок и очень красивая. Ведь вы просто хотите знать, где покоится ваш муж, и плита ничем не хуже камня. |
