|
-- Просто бочка с алкоголем. Человек живет мечтами. Вы этого еще не знаете? -- Нет. Я еще слишком молод. -- Вздор, вы не слишком молоды. Но вы продукт военного времени -- эмоционально незрелы и уже приобрели опыт убийства. -- Мерси, -- отвечаю я. -- Ну как кофе? Дурман, по-видимому, рассеивается. Мы опять перешли на "вы". -- Как вы полагаете, та дама напротив уже вернулась домой? -- обращается Ризенфельд к Георгу. -- Вероятно. Там ведь везде темно. -- Но темно может быть и потому, что ее еще нет. Подождем несколько минут? -- . Ну конечно. -- Может быть, мы пока что обсудим наши дела, -- говорю я. -- Ведь остается только подписать договор. А я тем временем принесу из кухни горячего кофе. Выхожу и даю Георгу время обработать Ризенфельда. В таких случаях лучше обходиться без свидетелей. Я сажусь на ступеньки лестницы. Из мастерской столяра Вильке доносится храп. Это, вероятно, все еще храпит Генрих Кроль, так как Вильке живет не там. Делец-националист здорово перепугается, когда очнется в гробу! Я подумываю о том, не разбудить ли его, но я слишком устал, да и начинает светать -- пусть такой страх для столь храброго вояки послужит как бы железистой ванной, которая его укрепит и напомнит ему, каков бывает финал этакой бодрой и веселой войны. Я слежу за часами, жду сигнала от Георга и смотрю в сад. Беззвучно поднимается утро с цветущих деревьев, словно с бледного ложа. В освещенном окне напротив стоит фельдфебель Кнопф в ночной сорочке и делает последний глоток из бутылки. Кошка трется о мои ноги. Слава тебе Господи, думаю я, воскресенье прошло. V Женщина в трауре робко входит в ворота и нерешительно останавливается среди двора. Я выхожу. Вероятно, она намерена заказать надгробие, решаю я и спрашиваю: -- Хотите посмотреть нашу выставку? Она кивает, но тут же спохватывается: -- Нет, нет, пока еще не нужно. -- Можете спокойно выбрать. Покупать сейчас же не обязательно. Если хотите, я могу даже оставить вас одну. -- Нет, нет! Дело в том... Я только хотела... Я жду. Торопить клиента в нашей профессии не имеет смысла. После паузы женщина поясняет: -- Это для моего мужа... Я киваю и жду дальнейшего. При этом повертываюсь к шеренге маленьких бельгийских надгробий. -- Вот красивые памятники, -- заявляю я, чтобы не молчать. -- Да, конечно, но только... Она опять смолкает на полуслове и смотрит на меня почти с мольбой... -- Я не знаю, разрешается ли... -- наконец произносит она сдавленным голосом. -- Что? Поставить надгробие? А кто же вам может запретить? -- Дело в том, что могила не на кладбище. |
