Воздуходуевъ опустился въ кресло и долго сиделъ такъ, съ убитымъ видомъ.

— Эхъ! — простоналъ онъ. — Жалко женщину.

— Почему?

— Ведь ты ее любишь?

— Ну… конечно.

— И она тебя?

— Я думаю.

— Что жъ ты теперь наделалъ?

— А что?!

— Прахомъ все пойдетъ. Къ чему? Кому это было нужно? И такъ въ міре много слезъ и страданій… Неужели еще добавлять надо?

— Богъ знаетъ, что ты говоришь, — нервно сказалъ я. — Какія страданія?

— Главное, ее жалко. Молодая, красивая, любитъ тебя (это очевидно) и… что жъ теперь? Дернула тебя нелегкая познакомить насъ…

— Да что съ ней случится?!!

— Влюбится.

— Въ кого?!

Онъ высокомерно, съ оттенкомъ легкаго удивленія погляделъ на меня.

— Неужели, ты не понимаешь? Ребенокъ маленькій, да? Въ меня.

— Вотъ тебе разъ! Да почему же она въ тебя должна влюбиться?

Удивился онъ:

— Да какъ же не влюбиться? Все влюбляются. Ну, разсуждай ты логично: если до сихъ поръ не было ни одной встреченной мною женщины, которая въ меня бы не влюбилась, то почему твоя жена должна быть исключеніемъ?

— Ну, можетъ быть, она и будетъ исключеніемъ.

Онъ саркастически усмехнулся. Печально погляделъ вдаль:

— Дитя ты, я вижу. О, какъ бы я хотелъ, чтобы твоя жена была исключеніемъ… Но — увы! Исключенія попадаются только въ романахъ. Влюбится, братъ, она. Влюбится. Тутъ ужъ ничего не поделаешь.

— Пожалелъ бы ты ее, — попросилъ я.

Онъ пожалъ плечами.

— Зачемъ? Отъ того, что я ее пожалею, чувства ея ко мне не изменятся. Ахъ! Зачемъ ты насъ познакомилъ, зачемъ познакомилъ?! Какое безуміе!

— Но, можетъ быть… Если вы не будете встречаться…

— Да ведь она меня уже видела?

— Видела.

— Ну, такъ при чемъ тутъ не встречаться"?

Лицо мое вытянулось.

— Действительно… Втяпались мы въ исторію.

— Я жъ говорю тебе!

Тяжелое молчаніе. Я тихо пролепеталъ

— Воздуходуевъ!

— Ну?

— Если не ее, то меня пожалуй.

Въ глазахъ Воздуходуева сверкнулъ жестоюй огонекъ.

— Не пожалею. Пойми же ты, что я не господинъ, a рабъ своего обаянія, своего успеха. Это — тяжелая цепь каторжника, и я долженъ влачить ее до самой смерти.

— Воздуходуевъ! Пожалей!

Въ голосе его сверкнулъ металлъ;

— Н-нетъ!

Въ комнату вошла молодая барышня, хрупкаго вида блондинка, съ разъ навсегда удивленными серыми глазами.

— Анна Лаврентьевна! — всталъ ей на встречу Воздуходуевъ. — Отчего вы не пришли ко мне?

— Я? Къ вамъ? Зачемъ?

— Женщина не должна спрашивать: "зачемъ?". Она должна идти къ мужчине безъ силы и воли, будто спящая съ открытыми глазами, будто сомнамбула.

— Что вы такое говорите, право? Какъ такъ я пойду къ вамъ ни съ того, ни съ чего.

— Слабеетъ, — шепнулъ мне Воздуходуевъ. — Последнія усилія передъ сдачей.

И отчеканилъ ей жесткимъ металлическимъ тономъ:

— Я живу: Старомосковская, 7. Завтра въ три четверти девятаго. Слышите?

Анна Лаврентьевна бросила взглядъ на меня, на Воздуходуева, на вино, которое мы пили, пожала плечами и вышла изъ комнаты.

— Видалъ? — нервно дернувъ уголкомъ рта, спросилъ Воздуходуевъ.