— Где же она теперь?

— Она? Въ Восьмипалатинске. За члена Судебной Палаты замужъ вышла.

Съ минуту помолчали. Да-съ. Исторія съ географіей!

…Недавно, войдя въ гостиную Чмутовыхъ, я увиделъ возбужденнаго Новаковича, окруженнаго целымъ цветникомъ дамъ.

— …Полицеймейстеръ во главе наряда полиціи подходитъ къ дверямъ, кричитъ: "Сдашься ты, или нетъ? — "Не сдамся!" — «Сдашься»? — "Не сдамся!" "Пли, ребята!" Пятьдесятъ пуль! какъ одна — вдребезги! "Сдаешься? — "Не сдамся!" — "Пли! Зови пожарную дружину!! Разбивай крышу! Мы его сверху возьмемъ! Выкуривай его дымомъ — взять его живымъ или мертвымъ!!" Въ это время возвращаюсь я… Что такое? Во дворе пожарная команда, дымъ, выстрелы, крики… "Виноватъ, г. полицеймейстеръ", говорю я, "что это за исторія такая?" — "Опасный, говорить, бандитъ заселъ въ вашей комнате… Отказывается сдаться!" Я смеюсь: "А вотъ, говорю, мы его сейчасъ"… Иду въ комнату и выношу чучело подъ мышкой… Съ полицеймейстеромъ чуть ударъ не сделался: "Это что за мистификаціи, кричитъ. Да я васъ за это въ тюрьме сгною, шкуру спущу!!" — "Что-о? — отвечаю я. — Попробуй, старая калоша!" — Ш-штосссъ?! Выхватываетъ шашку — ко мне! Ну, я не стерпелъ; развернулся… Потомъ четыре года крепости пришлось…

— Почему же четыре! Ведь это было года три назадъ?..

— А? Ну, да, Что-жъ такое… Три года и было. Подъ манифестъ попалъ.

— Ну, да… разве что такъ.

— Именно, такъ-съ!!

А когда мы съ нимъ вышли изъ этого дома и, взявшись дружески подъ руку, зашагали по тихимъ залитымъ луною улицамъ, онъ, интимно пожавъ мой локоть, сказалъ:

— Сегодня, когда ты вошелъ, я имъ одну исторію разсказывалъ. Ты начала не слышалъ. Изумительнейшая, прелюбопытнейшая исторія… Однажды устроилъ я въ своей комнате изъ мольберта и разныхъ тряпокъ подобіе человека, a самъ ушелъ. Зашла зачемъ-то сестра, увидела…

Я не могъ дальше сдерживаться.

— Послушай, — сказалъ я. — Какъ тебе не стыдно разсказывать мне ту самую исторію, которую мы же съ тобой и устроили… Неужели, ты не помнишь? И драгоценныхъ сервизовъ не было, полицеймейстера не было, пожарныхъ не было… А просто горничная разбила графинъ для воды, потомъ позвала швейцара, и онъ сразу разобралъ на кусочки все наше произведеніе…

— Постой, постой, — пріостановился Новаковичъ. — Ты о чемъ это говоришь? О той исторіи, которую мы съ тобой подстроили? Ну, да-а!.. Такъ это совсемъ другое! То, действительно такъ было, какъ ты говоришь, a это было въ другое время. А ты, чудакъ, думалъ, что это то же самое? Ха-ха! Нетъ, это было даже на другой улице… То было на Широкой, a это на Московской… И сестра была тоже другая… младшая… А ты думалъ?.. Ха-ха! Вотъ чудакъ!

Когда я взглянулъ на его открытое, сіявшее искренностью и правдивостью лицо — я подумалъ: я ему не верю, вы ему не поверите… Никто ему не поверитъ. Но онъ — самъ себе веритъ.

И строится, строится пирамида Хеопса до сихъ поръ…

АМЕРИКАНЕЦЪ

Въ этомъ месте река делала излучину, тактъ что получалось нечто въ роде полуострова. Выйдя изъ лесной чащи и увидевъ вдали блестевшіе на солнце куски реки, разорванной силуэтами древесныхъ стволовъ. Стрекачевъ перебросилъ ружье на другое плечо и отеръ платкомъ потъ со лба.