|
Что-то щелкнуло; вздрогнув, Наталья подняла голову, - над нею, на сучке яблони висела западня для птиц, чиж бился среди тонких прутьев. "Кто ж это ловит? Никита?" Где-то хрустнул сухой сучок. Когда она вернулась в дом и заглянула в комнату матери, та, проснувшись, лежала вверх лицом, удивленно подняв брови, закинув руки за голову. - Кто...что ты? - тревожно спросила она, приподнимаясь на локте. - Ничего, вот - смородины к чаю набрала тебе. На столе у кровати стоял большой графин кваса, почти пустой, квас был пролит на скатерть, пробка графина лежала на полу. Строгие, светлые глаза матери окружены синеватой тенью, но не опухли от слез, как ожидала видеть это Наталья; глаза как будто тоже потемнели, углубились, и взгляд их, всегда несколько надменный, сегодня казался незнакомым, смотрел издали, рассеянно. - Комары спать не дают, в амбаре спать буду, - говорила мать, кутая шею првстыней. - Искусали. А ты что рано встала? Зачем хвдишь босая по росе? Подол мокрый. Простудишься... Говорила мать неласково и невхатнв, сквозь какие-то свои думы. Тревога дочери постепевнй заменялась неприязненным и острым любопытегввм женщины. - Я проснулась - подумала " те#е... во сне тебя видела. - Что подумала? - осведомилась мать, глядя в, потолок. - Вот - "дна ты спишь, ёез меня..., Наталье показалось, что щеки матери зарумянились и что, когда она, улыбаясь, сказала: "Я не боязлива", - улыбка вышла фальшивой. - Ну, иди, милок, твой проснулся, слышишь - топает? - приказала мать, закрыв глаза. Медленно поднимаясь по лестнице, Наталья думала брезгливо и почти враждебно: "Ночевал он у нее, это он квас пил. Шея-то у нее в пятнах, не комары накусали, а нацеловано. Не скажу Пете об этом. В амбаре спать хочет. А - кричала..." - Где была? - спросил Петр, зорко всматриваясь в лицо жены, - она опустила глаза, чувствуя себя виноватой в чем-то. - Смородину собирала, к матери зашла. - Ну, что же она? - Ничего будто... - Так, - сказал Петр, дернув себя за ухо, - так! И, усмехаясь, потирая темно-рыжий подбородок, вздохнул: - Видна, правду говорила дура Барская: крику - не верь, слезам - не верь. Затем он строго спросил: - Никиту видела? - Нет. - Как же - нет? Вон он - птиц ловит в саду. - Ой, - пугливо крикнула Наталья, - а я вот так, в одной рубахе ходила! - То-то вот... - И когда он спит? Петр, надевая сапог, громко крякнул, а жена, искоса взглянув на него, усмехнулась, говоря: - Ведь горбат, а приятный, приятнее Алексея. |
