|
И легко было выдумывать различные, счастливые для него события: вот он нашел богатейший клад, отдал его Петру, а Петр отдал ему Наталью. Или: вот напали разбойники, а он совершает такие необыкновенные подвиги, что отец и брат сами отдавали ему Наталью в награду за то, что сделано им. Пришла болезнь, после нее от всего семейства остались в живых только двое: он и Наталья, и тогда бы он показал ей, что ее счастье скрыто в его душе. Было уже за полночь, когда он заметил, что над стадом домов города, из неподвижных туч садов, возникает еще одна, медленно поднимаясь в темно-серую муть неба; через минуту она, снизу, багрово осветилась, он понял, что это пожар, побежал к дому и увидал: Алексей быстро лезет по лестнице на крышу амбара. - Пожар! - крикнул Никита, - брат ответил, влезая выше: - Знаю, ну? - Вот - ждал ты, - вспомнил горбун и, удивленный, остановился среди двора. - Ну, ждал! Так что? В такую сушь всегда пожары бывают. - Надо ткачей будить... Но ткачей уже разбудил Тихон, и один за другим они бежали к реке, весело покрикивая. - Влезай ко мне, - предложил Алексей, сидя верхом на коньке крыши; горбун покорно полез, говоря; - Наташа не испугалась бы. - А ты не боишься, что Петр набьет тебе еще горб? - За что? - тихо спросил Никита и услыхал: - Не пяль глаз на его жену. Горбун долго не мог ответить ни слова, ему казалось, что он скользит с крыши и сейчас упадет, ударится о землю. - Что ты говоришь? Подумал бы, - пробормотал он. - Ну, ладно, ладно! Вижу я... Не бойся, - сказал Алексей весело, как давно уже не говорил; он смотрел из-под ладони, как толстые языки огня, качаясь, волнуют тишину, заставляя ее глухо гудеть, и оживленно рассказывал: - Это - Барские горят. У них, на дворе, бочек двадцать дегтя. До соседей огонь не двйдет, сады помешают. "Бежать надо", - думал Никита, глядя вдаль во тьму, разорванную огнем; там, в красноватом воздухе, стояли деревья, выкованные из железа, по красноватой земле суетливо бегали игрушечно маленькие люди, было даже видно, как они суют в огонь тонкие длинные багры. - Хорошо горит, - похваливал Алексей. "В монастырь уйду", - думал горбун. На дворе сонно и сердито ворчал Петр, в ответ ему лениво плыли слова Тихона Вялова, и, точно в раме, в окне дома стояла, крестясь, Наталья. Никита сидел на крыше до поры, пока на месте пожарища засверкала золотом груда углей, окружая черные колонны печных труб. Потом он слез на землю, вышел за ворота и столкнулся с отцом, мокрым, выпачканным сажей, без картуза, в изорванной поддевке. |
