Вечером я посмотрел подаренную кассету. Выяснилось, что это была наша отечественная порнуха. По уверениям Ковальчука, порнофильмы производил или, вернее, продюсировал их все тот же Андрей Викторович Сухарев.

 Впрочем, Ковальчуку доказать причастность Сухарева к порноиндустрии пока не удалось. Более того, даже если бы Ковальчук и уличил в чем-то главу ГАВа, потом пришлось бы долго доказывать, что Сухарев снимал именно порнографию, а не низкопробную эротику (которая у нас не запрещена).

 Поэтому опера Ковальчука мучила изжога, а журналиста Модестова альтруистское желание избавить друга-оперативника от этих неприятных физиологических проявлений.

 ***

 Известный в мире видеобизнеса предприниматель Андрей Сухарев пребывал в дурном расположении духа.

 Сорока в милицейских погонах принесла на хвосте известие, что уэповец Ковальчук пытается разыграть очередную оперативную комбинацию. До сих пор Сухарев морщился при воспоминании о визите сотрудников УЭПа и службы безопасности московского концерна, купившего права на один из американских фильмов, распространением которого "по собственной инициативе" занималась и его Гильдия.

 Тогда, правда, в Сухаревской студии поживиться было особо нечем - в руки оперативников попала лишь одна мастер-кассета с "Подледным миром" и одна-единственная "полиграфийка" - коробка от видеокассеты - с реквизитами Гильдии.

 "Все-таки хорошо, - подумал Сухарев, засовывая в рот "Чупа-чупс", к которому имел непреодолимую страсть, - хорошо, что менты наши работать еще не научились". В тот визит коллеги Ковальчука пренебрегли уголовно-процессуальными формальностями, в результате в дело вступила прокуратура. И Сухарев из подозреваемого стал потерпевшим.

 С тех пор, стоило правоохранительным органам проявить интерес к деятельности "Сухаря", он гордо поднимал знамя этой истории. И враг бежал...

 Но вот опять активизировался Ковальчук. Да еще журналист этот, Паганель местного разлива, который у Ковальчука на побегушках. На прошлой пресс-конференции вон как очками поблескивал. Самые противные вопросы из его угла и звучали.

 А факты ему наверняка дружок-оперок сливает.

 А что, если журналиста того к себе пригласить, кино устроить?.. "Занятное кино может получиться", - оживился Сухарев, ослабляя ремень на туго сидящих брюках.

 - Вероника! - позвал он секретаршу. - Пригласи на завтрашнее мероприятие этого господина. - Сухарев протянул девушке визитку с координатами Модестова. - Вот мы этим щелкоперам перышки пообломаем, бизнесмен был доволен получившимся каламбуром.

 *

 - Самуилыч, ты мне все рассказал? - Ковальчук проявил свойственную ему подозрительность, стоило мне сообщить о приглашении Сухарева. - Можешь считать меня параноиком, но мне эта история не нравится.

 - Чего ты, все складывается очень даже любопытно, - ответил я Ковальчуку.

 Я совершенно искренне недоумевал, что именно так беспокоит приятеля. У милицейского начальства, между прочим, тоже бывают приступы откровенности с прессой, и тоже - с ограниченным контингентом, так сказать, с проверенными людьми. Им очень грамотно сливается ну просто сенсационная информация. Очевидно, у Сухарева тоже накопилось нечто такое, что неплохо было бы "честно и откровенно" предать гласности. И в знак особенного расположения к некоторым журналистам - в том числе из лагеря явных оппонентов - именно им и подбросить матерьяльчик. Дескать, нет у меня от честных людей секретов, как бы вы плохо ко мне ни относились.

 - Ладно, только обозначь мне свое присутствие на местности, - сказал Ковальчук.

 *

 "Если не раскручу Сухарева, век славы не видать", - решил я, возвращаясь домой вдоль Фонтанки.