И опять замолчал. Посверкивая очками, ко мне через весь вагон медленно шел Спозаранник.

– Я не понял, Владимир Альбертович, кто вам позволил разблокировать дисководы? – угрожающе произнес Глеб.

– Почему ты в метро, Глеб? Где твоя «Нива»? – растерянно произнес я.

– Вай, какой мужчина, загляденье! – Зейнаш надела на Спозаранника тюбетейку и чмокнула растерянного Глеба в щеку, оставив яркий отпечаток губ.

– С этими людьми невозможно договариваться, – вскочил с места Григорий Яковлевич Измаилович и тряхнул седоватой гривой. – Они не настоящие цыгане! – почему то при этом он тыкал пальцем в Спозаранника.

Грянул оркестр, затянул «цыганочку»…

– Эх ма! – выскочил в середину прохода Рустам Голяк и, отбросив костыли, пустился в пляс. – Да Голяк цыганочку лучше вас всех танцует! А вы ущербные и завистливые люди! Надо же такое написать: Голяк – сутенер!

Вокруг Рустама Голяка, весело перемигиваясь, отплясывали полковники Барахта, Груздев и Лейкин.

– Молчать, цыганские рожи! – крикнул опер Муравин. Но музыка зазвучала громче.

– Памагице, пжал ста, – тянули Муравина за китель цыганята.

Зейнаш кружила по узкому проходу, сцепившись локтями с Барсовым и Езидовым. Леня и Макс были в восторге.

Через весь вагон прыгал вприсядку зампрокурора Мельничук.

– Почему здесь посторонние? – холодно взглянула на меня Лариса Павловна Смирнова.

И веселье оборвалось…

***

Я со стоном перевернулся на бок.

Сено кололось. Ребра ныли. Запястья сдавливали наручники. И никаких поводов для радости не было – безнадега полная.

Лязгнул затвор. Чья то тень метнулась ко мне. «Ну вот и все…» – прикрыл я глаза.

Тень отомкнула «браслеты» и прошептала мне голосом Зейнаш:

– А ну ка, вставай…

Мы молча бежали по лесу, изредка застывая и прячась за деревья. Табор остался вдалеке.

– Сейчас мы выйдем на шоссе, а дальше ты сам доберешься, Володя…

Я остановился и взял Зейнаш за плечи:

– Так ты знаешь, кто убил Гиви?

– Этих людей уже нет в таборе. Ахмат, Заур и Бекматжан вчера улетели в Одессу.

– А где их мотоциклы, «харлеи»?

– На дне озера, к которому ты ходил за водой.

– Скажи самое главное. Кто заказал Вертухадзе – Армавирский или Дед Омар?

– Я не знаю этих людей, – искренне ответила Зейнаш. – Я знаю только, что Гиви недавно кинул наших земляков – таджиков. Они вместе торговали гашишем, Гиви был их представителем в Питере. Гиви утаил целую партию гашиша, сказал, что его менты конфисковали. Таджики поручили троим нашим ребятам проверить эту информацию и разобраться с Гиви. Вот они и разобрались… Но Файзулло, наш барон, узнав об этом, потребовал, чтобы они покинули табор. Мы не хотим быть связанными с криминалом.

– У этих троих есть паспорта, фамилии, отчества?

– Вот, здесь все написано, – протянула мне Зейнаш клочок бумажки. – Теперь ты сможешь получить повышение по службе.

– Но я не мент, Зейнаш, я журналист…

– Не ври мне, Володя. – Ее смеющиеся глаза блеснули во тьме.

Я припал к губам Зейнаш и почувствовал, что никуда не поеду… Но поцелуй был недолгим.

– Все, Володя, уходи. Деньги на попутную машину есть?

– Кажется, да. Позвонишь мне как нибудь?

– Ни к чему это.

Но я на всякий случай продиктовал свой телефон.

– Зейнаш, а ты не боишься? Тебя не накажут за то, что ты выпустила меня и наговорила мне лишнего?

– Нет, потому что Файзулло – мой отец… Прощай, Володя!

Зейнаш исчезла, я даже не услышал ее шагов.