Матрос не вытирает лицо, даже не злится. Только тощие плечи под тельняшкой поднимаются и опускаются.

— Под градусом были, не понимали…

Дрорег едва сдерживается, но палец убирает со спуска:

— Веди к оранжерее, — говорит орк Сэмми и кидает остальным: — А вы свободны, пьяные куски дерьма.

Матросы никуда не уходят, хоть у некоторых поджилки и трясутся. Сэмми кивает своим:

— Идите. Хотел бы — уже палил бы.

Вслед за матросом Дрорег поднимается на стеклянную крышу оранжереи. Ржавые перила пожарной лестницы скрипят под рукой. Половинчатая луна сияет черных глубинах неба. У кирпичной стены, торчащей прямо из прозрачной кровли, детектив останавливается и осматривает царапины железных сапог на стекле. Драки не было — иначе б сапоги разбили стекло в хлам. Хлорок просто пошаркал хромающей ногой по крыше и перескочил стену, ослепленный страхом и болью.

— Вот здесь сиганул, — говорит в сторону Сэмми.

— Он был ранен, — Дрорег нагибается и касается ладонью царапин. — Кем-то из вас?

— Нет, конечно, — вздрагивает матрос. — Болтанщик только пошугал орка. Пошугал, а потом его самого задушили. Но это же не вы, орки? Не горячись только, понял уже, что не вы. Но кто же тогда?

— Гелесзай, — отвечает орк и матрос сразу сникает.

— Но зачем Болтанщик эльфам?

— Не Болтанщик, а то, что он мог отобрать у избитого орка. Что, пропал настрой мстить за товарища?

— Эльфы держат город в кулаке, орк, — матрос потирает жилистую руку. — Они владеют судами, на которых мы пашем, домами, в которых мы живем. Танмарель называет себя Принцем Брегстона, но, на самом деле, он гребаный тиран…

— Жуй сопли в другом месте, — отмахивается Дрорег. Они спускаются с крыши и отходят под обрыв за стеной.

— Мы почистили асфальт, — Сэмми отводит взгляд. — Убрали кровь.

— Не всю, — орк стирает платком темное пятно на тротуаре. — Какие вещи вы нашли при нем?

— Тесак весь в крови — выкинули в море от греха, фотографию орочьих детей — ее порвали, больше ничего.

— Сапоги, — говорит Дрорег. — Вы их сняли, иначе труп не всплыл бы так быстро.

— Их Болтанщик сдал на металлолом на юго-западе за городом. Там еще прямо на пустыре прилавок из покрышек собран, а сверху доска накинута. Заправляет мерзкий гоблин, весь в бородавках, так его и зовут все — Бородавочник.

— Ясно, ломбард здесь есть поблизости?

— Через квартал, — матрос чешет голову. — Называется «Прииск».

— Сейчас я дам тебе возможность подзаработать.

Сэмми морщится.

— А, может лучше, разойдемся подобру-поздорову? Не убивали мы вашего, ты же видишь…

— Закрой поддувало, криль. Вы загнали раненого орка до смерти, порвали фотографию его детей, обобрали труп и бросили на корм рыбам, — Дрорег прикрывает веки, ощущая себя старым и уставшим. Сколько еще мерзости он сегодня увидит этой ночью? Или обойдется — он просто не доживет до утра? — Слушай, планктон, внимательно. Сейчас пойдем к моей машине, я дам тебе пару железных сапог, ты отнесешь их в ломбард «Прииск» — смотри, чтобы ни в какой другой, — сдашь, получишь десять-пятнадцать аконитов, пойдешь в кабак, пропьешь их, как обычно, жалуясь на свою невезучую жизнь биомассы и эльфов-рэкетиров. И никому — ни одной душе! — не скажешь про сапоги, уяснил?

Моряк молча смотрит на орка.