Он к ней и ластится и льнет,

Не помышляя про полет.

Она, меж сокола и псов,

Подобна божеству лесов.

Хотя родитель, может быть,

Сверх меры начал дочь хвалить,

Влюбленному еще трудней

Сужденье высказать о ней:

Любимый облик вновь и вновь

Внушает пылкую любовь.

25

Отлично Малькольм был сложен.

Да и лицом хорош был он.

Едва ль досель в шотландский плед

Ему подобный был одет.

И что, скажите мне, вилось

Нежней льняных его волос?

Но от него, как от орла,

Укрыться птица не могла.

Он все тропинки знал в горах,

Не ведал, что такое страх,

И лань спастись старалась зря,

Когда вставал он, лук беря:

Хотя как ветер мчалась дичь,

Он успевал ее настичь

И дальше шел путем своим,

Отважен и неутомим.

Он и душою и на вид

Был пылок, смел, учтив, открыт.

До встречи с Элен не был он

Еще ни разу так влюблен.

Плясало сердце в нем – совсем

Как гребень, украшавший шлем.

Но люди, знавшие о том,

Что не мирился он со злом,

Что волновал его не раз

О древних подвигах рассказ,

Не сомневались ни на миг:

Когда б он зрелости достиг,

То, полный разума и сил,

Совсем бы Родрика затмил.

26

Обратно двинулся челнок,

И дева молвила: «Далек

Ты был от нас и одинок,

Отец, что ж не спешил назад?»

Все прочее добавил взгляд.

«Мое дитя, охота мне

Напоминает о войне,

Напоминает лишь она

Мои былые времена.

Близ Гленфинласа предо мной

Явился Малькольм молодой.

Небезопасно было там:

За мной ходила по пятам

Толпа охотников, но он,

Хоть этим преступал закон,

Рискнул сопровождать меня,

От верной гибели храня.

Надеюсь, Родрик удалой

Не вспомнит о вражде былой,

А иначе бог весть к чему

Стоять за Дугласа ему».

27

Увидев Грэма, храбрый гэл

Мгновенно весь побагровел,

Хотя не выдал грозный взгляд

Того, что гостю он не рад.

За разговорами денек

Так весь у них бы и протек,

Да в полдень прибывший

посол

В сторонку Родрика отвел,

И обнаружилось тогда,

Что ожидает их беда.

Все Родрик мыслил о своем,

Но к ужину велел звать в дом

И рассадил у очага

Мать, Грэма – своего врага

И Элен с Дугласом. Он вдруг

Умолк, потом взглянул вокруг,

Как будто пробовал сперва

Сыскать достойные слова.

Потом, поправив свой кинжал,

Он поднял брови и сказал:

28

«Я буду краток – я таков,

Что попусту не трачу слов.

Отец мой! – если так назвать

Себя позволит Дуглас. Мать!

Сестра! Но отчего с тоской

Ты, Элен, взор отводишь свой?

И Грэм, с кем буду я знаком

Как с добрым другом иль врагом

(Об этом речь пойдет, когда

Войдет он в зрелые года), ‑

Внимайте: объявил король

Смерть всем, кто вольным был дотоль!

Кто выходить любил на лов,

На дичь пуская соколов,

Сам угодил теперь в капкан;

А кем король на пир был зван,

Кто послужить хотел ему,

Тот умерщвлен в своем дому.

Их кровь ко мщению зовет

В краю, где льется Тивиот,

Где Эттрик свой поток стремит

И плещет полноводный Твид.

Наш край, что вольно жить привык,

Теперь пустынен стал и дик.

Днесь коронованный тиран,

Кровавой спесью обуян,

У нас бесчинствует в стране.