— Опасно.

— Пожалуй… Но как иначе его поймать? Позавчера… если это не школьные (шкодные) проделки вашего внука, извините… Позавчера кто-то в гостиной завязал удавкой мой шарф, длинный, узкий…

— Господи, помилуй! Боря — мальчик серьезный, не думаю…

— Я тоже не думаю.

— Ну почему Марина его не выдала, не назвала имя!

— Назвала, умирая, уже в агонии, но я услышал обрывки…

— Кто?

— Святой Грааль.

Наступила пауза, в которой, показалось, тихим «потусторонним» эхом продолжали звенеть странные, ни с чем несообразные слова.

— Страшно, — нарушила молчание старуха.

— Да, жутковато, — согласился Валентин. — Этот образ — как загадочный символ ряда преступлений… и боюсь, этот ряд еще не завершен.

Варвара Григорьевна резко сбросила карты на стол, и они рассыпались яркими магическими пятнами по темно-красному плюшу.

— Про такого святого я не слыхала. Католический?

— Он вообще не существовал. В европейском средневековье святым Граалем называли чашу из цельного изумруда, наполненную священной кровью Христа.

— Ересь!

— Еще какая. По легенде, этот изумруд выпал из короны Люцифера в битве с Михаилом Архангелом.

— В сатанинской чаше кровь Христа? Извращение.

— Да уж, в поисках святого Грааля — золота и бессмертия — человечество пыталось соединить несоединимое: абсолютный свет и абсолютную тьму. Интересно, что ищет наш убийца?

— Ищет?

— Ну, зачем-то он проникает в чужую квартиру. Обозначить бы этот искомый предмет — дело продвинулось бы. Вы позволите мне осмотреть письменный стол Бориса?

— Пожалуйста. Но с какой целью?

— Просто мне померещилось, будто он там что-то прячет. У вас ключи есть?

— Сроду там ничего не запиралось, мы не привыкли друг у друга в столах шарить. Это недостойно.

Запирать ящики было вроде бы и незачем; тетради с конспектами, альбом с марками, географические карты, старые письма, документы (все разложено в безукоризненном порядке). Дашина фотокарточка в верхнем ящике: еще почти подросток, улыбается радостно от полноты жизни. Он даже не вдруг и узнал, отметив с мгновенной болью, как переменилась она и все больше, с каждым днем все больше, походит на сестру… впалые щеки, ускользающий взгляд, обжигающий, словно она прошла испытание огнем.

— Какую же роль вы отводите Боре в этих умопомрачающих событиях?

— Пока она мне не ясна, но, по-моему, он знает больше, чем говорит.

— Это его всегдашняя манера… но не убийца же он! Что вы собираетесь делать?

— Съезжу к фирмачам. Вчера с поминок все ушли разом, гурьбой, может, кто что заметил… Они ведь собирались с Дашей в Питер, вы в курсе?

— В первый раз слышу. А сессия? Странно. Зачем, деточка? — вопросила Варвара Григорьевна, входя в свою комнату; Даша так и продолжала сидеть, поджав ноги, на диване. — Зачем вам Петербург?

Она старательно записала в тетради:

«Боря предложил, он хотел меня отвлечь».

— Это прекрасно, конечно, но на какие деньги? — Мысли бабушки работали в том же направлении, что и у сыщика. — И потом, убегать от врага? На Бориса не похоже. — Она стояла в дверном проеме, стройно вытянувшись, — настенные часы пробили три удара, — вдруг на глазах одряхлела, растерянно озираясь. — Кто меня позвал?

Валентин и Даша, также подошедшая к двери, глядели непонимающе.