- Не правда ли, какая красивая и грустная музыка? - взволнованно

прошептала Аэнна.- Колокольный час - это эстетическое воплощение философии

шеронов эпохи упадка.

  Аэнна права, думал я, эта музыка воплощает в себе весь пессимизм высокой,

но утомленной культуры. Вир-Виан пытается в своей новой космической

философии вырваться из этого пессимизма, но безнадежно. Его философия, в

сущности, так же пессимистична и закатна, как этот закатный колокольный

час.

  В море, в сгустившихся сумерках, сверкнул огонек. Наконец мы увидели

катер, причаливший недалеко от нас. Из катера выскочил Сэнди-Ски и

направился к нам.

  - Эо, Тонри! Эо, Аэнна! - воскликнул Сэнди-Ски.

  - Эо, Сэнди! - повеселевшим голосом приветствовала его Аэнна.

  Сэнди-Ски внес в наше общество оживление и смех. Мы втроем пришли к

городку археологов и попрощались с Аэнной.

  - Завтра я жду дома, у отца! - крикнула она мне, когда мы направились к

берегу.

  33-й день 109-го года Эры Братства Полюсов

  И снова я не смог сдержать своего обещания: назавтра мне пришлось

заниматься подготовкой к пробному полету. Лишь на второй день с утра

собрался я посетить "крепость" Вир-Виана, как называли жилище и

лабораторию ученого.

  До этого, изложив в дневнике речь Вир-Виана на Всепланетном Круге и

рассказ Аэнны, я в какой-то степени объяснил социально-философские

предпосылки появления новых фарсанов. Теперь же мне предстоит объяснить их

природу, их материальную сущность. Признаюсь, для меня это нелегкая

задача, так как я недостаточно хорошо знаком с нейрофизиологией, бионикой

и другими смежными областями наук. Но я постараюсь вспомнить все, что

говорил мне по этому поводу сам Вир-Виан.

  "Крепость" Вир-Виана находилась вдали от городов, в оазисе Риоль. Поэтому,

собираясь к Вир-Виану, я оделся в легкий белый пилотский комбинезон,

который неплохо защищал от жгучих солнечных лучей.

  Мой гелиоплан бесшумно летел над пустыней, над бесчисленными барханами,

которые напоминали собой застывшие морские волны. Но вот вдали зазеленел

остров - это и был оазис Риоль. Сверху он походил на большой остроносый

корабль, нагруженный зеленью и бросивший якорь среди песчаных волн

пустыни.

  Я посадил гелиоплан на ближайший к оазису пологий бархан. Шагая по

раскаленным пескам, направился к оазису. Он был обнесен зеленым и

абсолютно гладким стеклолитовым забором, настоящей крепостной стеной. Я

попробовал найти какие-нибудь ворота, какой-нибудь вход. Но безуспешно.

Стена была гладкой. Зато я сразу нашел циферблат. Подумал и набрал на

диске цифру-пароль, которую сообщила мне Аэнна. Стена неожиданно

раздвинулась. Образовался проход, и я вошел внутрь оазиса. Стена за мной

бесшумно замкнулась. "Ну и ну!" - удивился я.

  Ровная песчаная дорожка привела меня к дому. На открытой, но затененной

деревьями веранде я увидел человека. Он сидел в старинном мягком кресле и

читал не менее старинную книгу. Цветные знаки, образующие слова, были в

ней нанесены на бумагу, а не закодированы в кристалле. Такие громоздкие

бумажные книги давно уже вышли из употребления.

  Услышав мои шаги, человек неуклюже встал и обернулся.

  - Ниан! Ниан-Нар! - воскликнул я и с ужасом попятился. Мысли вихрем

пронеслись в голове. Ниан-Нар! Как он оказался здесь! Ведь он мертв! Погиб

при посадке!

  - Извините, я Тонгус,- сказал человек и улыбнулся.

  Я медленно приходил в себя. Да, да, конечно, это не Ниан-Нар. Улыбка была

не его. Да и голос не тот - какой-то скрипучий и неприятный.