– Вот здесь, – сказала Тина.

Я прищурился, надеясь, что и Джен поступила так же. Когда молния Пикачу столкнулась с вражескими ракетами, экран начал пульсировать. Красные и синие вспышки отражались от белых стен долгие шесть секунд. Потом все закончилось.

Легкая головная боль, не более того. Я с облегчением перевел дух.

– Там были те же цвета, что и в ролике «Пунь‑шам», – заметил я.

Тина кивнула:

– Красный вызывает самую сильную реакцию.

– Но он не был таким интенсивным, как на вечеринке. У тебя такие же ощущения, Джен?

Она не ответила, ее зеленые глаза не отрывались от продолжавших свою отчаянную борьбу мультипликационных героев. Неужели ее так захватил сюжет?

– Джен?

Она осела и повалилась на бок.

Ее веки трепетали.

Глава двадцать первая

– Джен!

Я соскочил с кушетки, разбрасывая комочки липкого риса.

– Ничего себе! – воскликнула Тина. – Сработало! Вот уж не думала, что это получится.

Глаза Джен были закрыты, но веки трепетали, как у спящего беспокойным сном. Я приподнял ее голову руками.

– Джен? Ты слышишь меня?

Она застонала, потом ее руки потянулись к моим и слабо ухватились. Ее губы шевелились, и я нагнулся поближе.

– Я как ясетилетняя дяпошка, – пролепетала она.

– А? Может «десятилетняя япошка»?

Джен открыла глаза. Моргнула.

– Привет, Хантер! Это было круто!

– Ничего подобного! – возмутился я.

Джен хихикнула.

– Может, мне набрать девять‑один‑один, вызвать Службу спасения? – взволнованно спросила Тина, держа в руке свой телефон.

В момент прилива адреналина я отчетливо заметил, что по обе стороны антенны у него торчат розовые ушки.

– Нет, у меня все в порядке.

Джен приподнялась и с моей помощью села, все еще держась за меня слабыми, дрожащими руками.

– Ты уверена?

– Ага. На самом деле я чувствую себя отлично. – Ее голос упал до шепота. – Теперь я поняла. Я знаю, что происходит.

– Что?

– Отведи меня домой. Я расскажу тебе там.

* * *

Тина была ошеломлена, и потрясение определенно перенастроило ее на токийское время. Быстро заснуть ей не удастся. Расставаясь, они с Джен извинялись друг перед другом раза четыре или пять. («Прости, что я устроила тебе припадок!» – «Прости, что я запачкала тебе ковер!») Наконец мы ушли и отправились домой к Джен. Я все еще поддерживал ее, радуясь тому, что после всех этих эпилептических мигалок, по сравнению с которыми даже ролик «Проход запрещен» казался величественным, как заход солнца, ночь выглядела вещественно и реально.

– Я чувствую себя как неженка.

– Перестань, это могло бы произойти с кем угодно.

– Думаешь? Что‑то я не видела, чтобы ты слетел с катушек или задергался.

– Я же не сидел так близко, как ты. И прищуривался.

– Врешь.

Я пожал плечами, вспомнив, как в пиковые моменты пака‑пака отводил глаза.

– Все равно, может быть, это и хорошо.

– Что именно?

– Быть десятилетней япошкой. Помнишь, что сказала Тина: этот эффект лучше всего проявляется у людей, мозг которых еще находится в процессе формирования.

– Блин, ну спасибо.

– Я вот что хочу сказать, может быть, поэтому‑то ты и инноватор.