Я вынул увесистую пачку долларов, полученную от Джерри, и отсчитал три сотни по двадцатке – сумму, которую занимал у Зиновия в прошлом месяце.

– А это – премиальные, – положил еше две. – Чтобы ты был свободен в выборе транспортных средств и позволил Мишке съесть мороженое. Понял?

Он покачал головой, сцепил пальцы.

– Понял, – опустил голову. – Ты забираешь мои колеса, что ж тут непонятного?

– Правильно. Но не совсем. Если ты выглянешь в окно, то увидишь мою новую тачку «Пежо» цвета сапфира. А вот мой напарник остался без колес.

– А доверенность?

– Доверенность не нужна. Отдашь ему свои права, техпаспорт, кожаную куртку и… и, пожалуй, все.

– Ты аферист, Эжен! – воскликнул Зиновий. – Рано или поздно тебя посадят в тюрьму. А заодно и меня. Если не случится ничего худшего, конечно.

– Не ной, Зина, – положил я ладонь ему на плечо. – Если что – заявишь об угоне тачки вместе с документами, случайно забытыми тобой в «бардачке». Таньке ни слова, скажешь, что я уехал на пару дней в Усть‑Звездюйск.

Он снова вздохнул, тяжело встал и пошлепал босыми ногами в прихожую. Я видел, каково ему, законопослушному военному человеку, пойти на этот шаг. Тем более подержанный «жигуль» он приобрел недавно, в середине лета, и, как всякий владелец первого в жизни автомобиля, очень дорожил им.

Шериф расправился со всем, что ему дали, и, удобно усевшись посреди кухни, пытался загипнотизировать бутерброды на столе.

Неожиданно зазвонил телефон.

– Бюро детективных…

– Ты еще жив, сыскарь? – раздался после паузы знакомый голос.

– Что нужно сделать для того, чтобы вы в этом убедились? – спросил я.

– Привезти мне Ямковецкого! И как можно скорее – это в твоих интересах.

– И в ваших тоже.

– Много разговариваешь!

– Вы позвонили, чтобы упрекнуть меня в многословности?

Кажется, он был вне себя от недосыпания.

– Тебе ни о чем не говорит фамилия Решетников?

Надо же такому случиться, чтобы именно в этот самый момент – на реплику! – в кухню вошел Викентий, гладко выбритый и пахнущий каким‑то благородным гелем. Я приложил палец к губам.

– Говорит. Вы меня что, совсем за лоха принимаете?

– Кто это? – спросили Викентий и Майвин одновременно.

– Выдающийся советский художник. У него еще картина такая есть – «Опять двойка» называется. Может, видели в Третьяковке?

Викентий улыбнулся, а Майвин заорал что было мочи:

– Я тебе не за образование плачу, сыскарь!.. Мне нужно, чтобы ты нашел Ямковецкого…

– Это вы уже говорили.

– Ты, а не этот Решетников! Понял?

– Не совсем. Вы хотите сказать, что поиском Ямковецкого занимается еще кто‑то?.. Но соревнование не предусмотрено прейскурантом.

В трубке воцарилось молчание. А может быть, Майвин сломал телефон от злости. Решетников отвернулся к окну, плечи его тряслись от беззвучного смеха. На кухне появился Зиновий с документами.

– Если вы хотите, чтобы я нашел еще и этого художника, то я готов приехать для перезаключения договора, – напомнил я о себе.

– Даю тебе еще пять часов! – рявкнул Майвин и отключился.

Бедный Зина переводил непонимающий взгляд с меня на Викентия, а Викентий, конечно, ни о чем не спрашивал – подозреваю, что многое ему было понятней, чем мне.

– Давай! – забрал я у Зиновия пластиковую карточку с цветной фотографией.