– Что за, понимаете ли, нет, хреновина такая? – пожимал плечами следователь. – Если тут было еще два трупа, то куда же они, спрашивается, подевались? А если не было – значит, мужик врет. Недаром у него в кошелке ничего, окромя опят, нету.

Каменев долго всматривался в трупье лицо, но припомнить, где видел этого человека при жизни, не мог, и в то же время не мог отделаться от ощущения, что где‑то его видел. Уже вечерело, хотелось домой, но он гнал от себя мысли о телевизоре, футболе и пиве, потому что от таких мыслей становилось совсем грустно. Сан Саныч по опыту знал, что подобные преступления если по горячему следу не раскрыть, то это – не дай Бог, потому что виснут они на следователях и отделах годами, а на оперативках за «висяки» распекают каждый день.

Труп за неимением лучшего места отвезли в морг и там по распоряжению следователя Стучкова дактилоскопировали, так что, не успел Каменев опрокинуть стопку во второй раз, фамилию убитого нашли в картотеке.

Это был некто Матюшин Алексей Петрович, хорошо знакомый Каменеву по 1992 году, когда сосед Женьки Столетника врезался в «Мерседес» замзавжилкоммунхозом исполкома Матюшина, а его прихвостни поставили парня «на счетчик», вынуждая продать за здорово живешь хорошую трехкомнатную квартиру. Парень «мерс» отремонтировал и подался в суд за справедливостью, и тогда в его гараже оказался труп какого‑то чурки, причастного не то к измайловцам, не то к останкинцам – во всяком случае, потянулась ниточка и посажали тогда народу немало, и постреляли тоже. Крупное было дело, на всю Москву. Кажется, забрали его в прокуратуру или в КГБ (ФСК по‑тогдашнему) – Каменев уже забыл, столько водки с тех пор утекло, вспомнить страшно. И одним из посаженных отцов был этот самый Матюшин. Причем, что Каменева немало удивило, дали ему срок десять лет, а отсидел он четыре с половиной. Это и удивило, что так много отсидел. Воротилы его ранга ухитрялись выходить уже через полгода, а после встречали на улицах своих следователей и смеялись им в лицо. Даром, что ли, наш суд – самый гуманный в мире!

Ну да шут с ним, с этим Матюшиным. Таких повторных встреч в жизни полковника было – ой‑ой‑ой сколько! Дальше завертелось еще смешнее.

Выяснилось, что Матюшин был прописан по адресу: Серебряноборская набережная, дом четыре. Поехали туда – навестить семью, разузнать, с кем он был связан, кто на него зуб имел и все такое прочее, как водится. В доме никого не оказалось, у соседей выяснили, что ездил Матюшин в «Жигулях», а к нему наведывался брат его сожительницы Давыдов Сергей Иосифович на машине «Порше» цвета небесной лазури (надо полагать, той самой – с простреленным колесом). Что касается «Жигулей», нашли их очень скоро – через ГАИ: не далее как вчера на них попал в аварию нетрезвый гражданин Рыжий Анастас Владимирович – не справился якобы с управлением и угодил в дерево неподалеку от Гольяновского кладбища (с управлением вообще очень трудно справляться, особенно если это Управление ГАИ). Так как доверенности у Рыжего не было, а алкоголь в крови был, его определили в медвытрезвитель, а наутро перевели в ИВС, где подвергли допросу в связи с найденным в его машине под сиденьем пистолетом «ТТ» китайского производства. По поводу последнего задержанный ничего вразумительного не показал: что стрелял – так это упражнялся в стрельбе по воробьям, что возит – так это исключительно для самообороны, а что имеет в наличии – так приобрел по случаю за сто долларов на Петровско‑Разумовском рынке у каких‑то алкашей. ИВС был переполнен, данный пистолет в картотеке не числился, и следователь счел возможным отпустить свободного предпринимателя с Богом – под подписочку о невыезде.

Часам к девяти Каменев остограммился в третий раз и почувствовал небывалый прилив бодрости, в то время как бедный стажер Савчук валился с ног вследствие усталости и по причине трезвого образа жизни.