Леля мужа хорошо знала, запах слышала в трубку, несмотря на фильтр телефонной станции, поэтому не поверила ни одному его слову. Она уже восемнадцать лет ему не верила, так что он не обращал на это внимания.

– Сан Саныч! – ворвался в кабинет Савчук. – Бертильон сегодня портрет Давыдовой составлял. Нужно срочно поднимать сводку, а именно – узнать все о деле Балашовой с Савеловской…

Каменев поморщился, отчего лицо его стало похожим на мятую фотографию Алена Делона.

– Игорек, – закурив, сказал он. – Ты знаешь, когда ты превратишься из стажера в человека?.. Когда ты войдешь сюда и скажешь: «Товарищ полковник! Я идентифицировал Давыдову путем сопоставления ее фотоизображения со словесным портретом гражданки, проходившей по делу Балашовой от тринадцатого сентября сего года в связи…» Понял?.. Или ты хочешь переложить эту бодягу на мои старческие плечи?!.

– Никак нет, не хочу, – заверил его стажер.

– Тогда пошел отсюда вон и действуй самостоятельно!

Как только стажер удалился, Каменев позвонил Вадиму Нежину по прозвищу Альтернатива, узнал о результатах футбольного матча. Потом они заговорили о Французе – совсем он, дескать, от коллектива отбился, два раза традиционные пельмени пропускал – не иначе, мол, с женой парижской не в ладах, вот и бесится. (Незадолго до этого у Ники Нежиной с Катей Илларионовой был, как выяснилось, похожий разговор; Катя звонила Французу и застала его якобы в расстроенных чувствах, и он даже вроде собирался съездить на днях в Париж – выяснить отношения с благоверной, которую, кстати, никто из друзей еще не видел).

– Да работает он, Саша, – сказал Вадим. – Вчера просил меня… нет, в четверг, кажется, звонил и просил свести с Артуром Новожиловым из аналитического отдела, что‑то ему там было нужно.

– Ра‑бо‑та‑ет?!. – изумился Каменев. – Ни за что не поверю! Сколько раз я ему предлагал взяться за серьезное дело, которое у меня уже во‑от где сидит!.. А он: «На ментов не работаю!» Давно сам‑то ментом был?.. Брюс Ли недоделанный, юрист заочно…

– Брось, Саня! – рассмеялся Вадим. – Он у нас самостоятельный, опыта ему не занимать, частный сыск – как раз для него.

– Хлебнул я вашего частного сыска! Вы бы здесь поработали, в нашей преисподней, ч‑черт!.. Денег вам все мало!

– Не ворчи. Мне сегодня Саня Горохов звонил во второй половине, тоже им интересовался.

– Вот‑вот! Сотовый телефон себе завел, а на звонки не отвечает!..

Они еще проговорили минуты две, из чего оба сделали вывод – каждый про себя, – что завтра на пельменях не увидятся, потому что снежный ком по делу об убийствах наворачивается с бешеной быстротой, растет, тяжелеет, а дело это, оперативная работа по которому поручена Каменеву, требует скорости.

Горохов уже спал, нахамил полночному абоненту спросонья, и Каменев пожалел было, что позвонил ему в такой неурочный час, но потом все утряслось, патологоанатом узнал старого приятеля и обрадовался даже, потому что переговаривались они не часто.

– Чего от тебя этот частный сыщик, заочно необразованный, хотел? – зевнув, спросил Каменев.

– Да так, ерунда. Препарировали в Башиловке старушенцию одну, он хотел узнать причину, по которой она отбросила копыта. Пришлось ради него тащиться туда, присутствовать на вскрытии.

– А ему это зачем?

– Спроси чего полегче, тезка. Разве ж он скажет? Темнит чего‑то. Обещал много пива и водки, а сам куда‑то опять слинял, я причину‑то установил, а после полудня его вызвонить не мог.

– И что за причина?

– Делать тебе нечего, что ли?.