в помине. Это странно, чтоб не сказать - тревожно. Водитель он неопытный,

и я не могу допустить, что ему под силу ехать непрерывно, как это делаю я.

Конечно, любовь окрыляет человека, но дилетант вроде Кралева, даже имея

крылья, не в состоянии развить среднюю скорость в пятьдесят-шестьдесят

километров. Может быть, я несколько недооценил его возможности. В таком

случае я должен нагнать его где-нибудь возле Авиньона. А может быть, он

заночевал в Лионе или в другом месте. Не исключено и третье "может быть",

но пока что я стараюсь о нем не думать.

   В данный момент мои мысли, как ни странно, заняты не Кралевым, и не

Лидой, и даже не предстоящими мне опасностями. Все эти вещи уже достаточно

передуманы, и незачем их заново перебирать в голове. Вот почему я думаю

совсем о другом, о том, к чему не раз уже возвращался и к чему, однако,

неизменно возвращаюсь снова.

   Это случилось Девятого  сентября,  первого  Девятого  сентября.

Прослышав, что бай Павел заделался каким-то начальником в управлении

милиции, я сумел пробиться к нему. Застал я его в неприветливой канцелярии

беседующим с неизвестным мне гражданином, сидевшим по другую сторону

письменного стола.

   - ЗдорОво. Что тебе? - спросил бай Павел, желая, очевидно, поскорее

отделаться от меня и продолжить разговор.

   В тот день все и всюду торопились.

   - Хочу поступить в милицию, - ответил я таким же деловым тоном.

   - Глупости. Мал еще, - отрезал бай Павел.

   - Ничего не мал. Восемнадцатый пошел, - нахально выпалил я, потому

что мне едва стукнуло шестнадцать.

   Бай Павел посмотрел на меня задумчиво, будто только сейчас осознал

мое присутствие. Потом обратился к человеку, сидевшему напротив:

   - Может, все же возьмем его, а?

   - Ты хорошо его знаешь? - спросил тот.

   - Ну конечно. Наш парень. Сирота.

   В этом была вся моя служебная характеристика. Краткая и притом

неточная, потому что вместо "незаконнорожденный" бай Павел из деликатности

сказал "сирота". Человек за письменным столом взял отпечатанный на пишущей

машинке бланк милицейского удостоверения.

   - Как тебя зовут?

   - Эмиль.

   - Какой Эмиль? - вмешался бай Павел. - Ты же Найден?

   - Меня зовут Эмиль, - настаиваю я, Найденом меня окрестили в

сиротском доме, но я Эмиль.

   Они переглянулись.

   - Ладно, - кивает сидящий за столом. - Так и запишем: Эмиль. Тебе

лучше знать, как тебя зовут. Фамилия?

   - Боев.

   - Так. Эмиль Боев...

   Он расписался внизу, поставил печать и протянул удостоверение мне.

   - Ступай к товарищу Савову. Он расскажет, что тебе делать.

   Так состоялось мое крещение. Правда, не в церковной купели и много

лет спустя после обычного срока. Зато я получил имя, которое сам себе

выбрал.

   Выбрал я его еще в сиротском доме, когда читал одну книжонку без

переплета и без начальных страниц. Книги в сиротском доме были обычно либо

без начала, либо без конца. Разумеется, мы предпочитали брать те, в

которых не хватало начала, потому что о нем легко потом догадаться, тогда

как конец оказывается иногда совсем неожиданным.  Это  была  самая

невероятная пиратская история, подробности которой с годами стерлись в

моей памяти. Эмиль скрывался на захваченном пиратами корабле, и ему

удалось постепенно истребить всю банду и освободить пленных, среди которых

фигурировала, конечно, и девушка райской красоты.