Лидой. Дважды уже приглашал ее на ужин...

   - Потише, - говорю я. - Младенов...

   Младенов и в самом деле входит в сопровождении Кралева и Димова. Все

трое устраиваются за угловым столом, где обычно сидят гости хозяина. Если

принять во внимание, что у входа колотит по автомату Милко, Центр в полном

составе.

   - Центр в полном составе, - замечаю я.

   - Восемь человек нас... Ничего, скоро останется семь, - бормочет

Тони, расчесывая волосы желтыми от табака пальцами. - Хотя семь плохое

число.

   - Кто вылетит? Я, что ли?

   - А кто же еще?.. И не по моей вине, разумеется.

   - Не прикидывайся ягненком, ты тоже помог основательно. "Только

сегодня выложил шестьдесят франков по счету", - напоминаю реплику, которую

он бросил в тот вечер.

   - Что мне велели, то я и сказал, - объясняет Тони. - Ты на моем месте

поступил бы точно так же.

   Подходит кельнер с переполненным подносом и, оставив два мартини,

идет дальше.

   - Ты с самого начала прицепился ко мне как репей, - припоминаю я с

безучастным видом. - Все твои излияния были не чем иным, как дурацкими

уловками.

   - Говорил то, что было велено, - повторяет Тони. - И если ты попался

на удочку, не моя вина.

   - Почему это я попался?

   - Потому что попался!

   Тони выливает остатки из рюмки себе в рот, закуривает сигарету и

усмехается своей мокрой усмешкой:

   - Ты пишешь про ловкачей, и, может случиться, сам со временем станешь

ловкачом, однако еще не стал. Когда кто-нибудь прилипнет к тебе и начнет

болтать против начальства да угрожать, что вернется обратно, что тебе

остается? Ясно, одно из трех: либо согласиться с ним, либо молчать, либо

пойти и доложить. Верно, ты не согласился, потому что не предатель, но и

докладывать не пошел. А должен был это сделать, будь ты ловкач. И тогда бы

ты прошел проверку.

   - Зато ты настоящий ловкач, - замечаю я, отпивая из рюмки. - Если бы

я доложил, знаешь, чем бы все это кончилось? Кралев постарался бы тебя

настрополить, чтоб ты все отрицал и доказывал, будто говорил я сам, а

теперь приписываю тебе. Так что во всех трех случаях меня ждало одно и то

же, потому что Кралев заранее решил мою судьбу.

   Я нарочно дважды повторяю имя Кралева, чтоб заметить реакцию Тони. Но

никакой реакции нет. Тони уже изрядно выпил и утратил способность отрицать

свою связь с Кралевым. Если, спохватившись, он все же отрицает, то совсем

другое:

   - Чудак ты человек, ну зачем ему заранее решать твою судьбу? Кому ты

стал поперек дороги?

   - Никому, разумеется. Я мелкая сошка. Но поскольку они имеют зуб

против Младенова, а я считаюсь его человеком, все шишки сыплются на меня.

   - Не принимай близко к сердцу, - успокаивает меня Тони. - Парень ты

башковитый. Без дела не останешься. Только вот двух маток сосать тебе не

придется.

   - А вы что? Уж не одной ли маткой довольствуетесь? Все вы...

   - Ш-ш-ш! - прерывает меня Тони, поднеся к губам пожелтевший палец. -

Слово - серебро, молчание - золото! Соси хоть десять маток, только

умеючи... Ничего, время есть, научишься...

   - Ты,  я  вижу,  опять  накачался...  -  равнодушно  замечает

подсаживающийся к столу Милко, устав, вероятно, колотить по лотерейному

барабану.

   - С горя, браток... Страдаю, опять останемся без редактора.

   Милко не реагирует.