|
Он сказал мне, что во всем виновата ты, а он только исполнял твои желания и твои приказы. — Нет, ничего такого я ему не говорила. Клив твой сын. Для чего мне просить одного твоего сына убивать другого? — Ах вот оно что, Аргана! Значит, ты называешь своего любимого сына лжецом и желаешь, чтобы я вонзил ему между ребер нож за его предательство? Аргана улыбнулась: — Как ловко ты все повернул, муж мой. Я задам тебе только один вопрос: зачем? Варрик не ответил на её вопрос. — Атол научится ходить дорогой чести, — сказал он. — Он раскается и пожалеет о том, что сделал сегодня. Потому что у него больше не будет матери, которая подстрекала бы его к предательству и насилию. Он вытащил из-за пояса длинный узкий нож и медленно двинулся к Аргане. Та стояла неподвижно, не отводя от него взгляда, примирившись со своей участью. Чесса не могла поверить своим глазам. Аргана покорно стояла и смотрела, как Варрик приближается к ней с ножом в руке, готовясь вонзить его в её сердце. Все его разглагольствования сводились к одному — убедить всех, что именно мать побудила Атола прибегнуть к насилию. Чесса закричала: — Не смей убивать её, Варрик! О боги, что ты делаешь?! Она как безумная бросилась к Аргане, оттолкнула её в сторону и преградила дорогу Варрику, который был уже совсем близко и высоко поднял правую руку с ножом, чтобы нанести удар. — Нет, я не верю, что ты способен это сделать! Послушай, Варрик, ты не убьешь её, слышишь? Я тебе не позволю. Чтобы добраться до нее, тебе сначала придется убить меня. Атол завопил: — Убей её, отец! Убей их обеих! Избавь меня от этой ведьмы и от вероломной матери. Чесса пристально посмотрела на Варрика и сказала так же негромко и спокойно, как говорил он сам: — Видишь, какого урода ты породил? Он заслуживает смерти. Клянусь богами, мне жаль, что Клив удержал мою руку и я не всадила нож в его черное сердце. Что с того, что он ещё юн? Повзрослев, он не исправится, а только станет ещё более жестоким, глупым и бесчестным. Но он вырос из твоего семени, поэтому ты защищаешь его и перекладываешь вину на его мать. Тогда уж лучше обвиняй во всем себя, проклятый ублюдок! — Отойди, Чесса. — Какой убедительный у тебя тон, Варрик! Как раз то, что надо для могучего чародея! Но я не отойду. Я не позволю тебе убить Аргану. Она всего-навсего назвала меня ведьмой, но что в этом дурного? Ты и сам считаешь, что я ведьма, более того, ты молишься богам, чтобы это было именно так. Так не обвиняй же её в том, в чем она не виновата. Обвиняй того, кто действительно виноват. — Отойди, Чесса. Аргана попыталась оттолкнуть Чессу в сторону. Она была выше и на вид казалась сильнее, но ей не удалось сдвинуть Чессу с места ни на дюйм. — Нет, — проговорила Чесса, не отрывая взгляда от лица Варрика, который продолжал пристально смотреть на нее. Его золотистый правый глаз горел, как полуденное солнце, голубой левый походил цветом на гневное беснующееся море, тело было совершенно неподвижно, а в правой руке по-прежнему холодно блестел нож. — Не мешай мне, Аргана. Я не позволю ему убить тебя, я так решила. |
