|
— Понадобилась сила четырех человек, чтобы оттащить тебя от Рагнора, но ты продолжал рваться к нему. Наверное, ты происходишь из рода воинов. — Да, я из рода воинов, но с какой стати ты говоришь обо мне с такой гордостью? — сказал он, вновь поворачиваясь к ней. — Можно подумать, что я твой сын и ты гордишься тем, что я, дрался как одержимый. Не знаю, что на меня нашло, но это не повторится. Я этого не допущу. О проклятие, это все ты! Это ты заставила меня потерять голову. — Именно так, — подтвердила она, и уголки её губ приподнялись в чуть заметной улыбке. — Я обладаю большой силой — возможно, я даже ведьма. Всякий оказавшийся рядом со мной мужчина делает то, что я желаю. Ты не исключение, хотя поначалу я думала, что… — Помолчи. Ты можешь сколько угодно насмехаться над этим придурком Рагнором, но не надо мной. Так что помолчи. — Что ж, ладно. А вот и Кири. Иди сюда, дорогая. Как видишь, твой папа чувствует себя хорошо. У Кири был испуганный вид, и Клив почувствовал угрызения совести. Он быстро посадил дочь к себе на колени и прижал её к груди. — Прости меня, детка. Не знаю, что на меня нашло. — Что ты, отец, — сказала Кири. — По-моему, ты здорово дрался. «Женщины, — подумал Клив. — Как видно, у всех у них извращенный ум, даже у самых юных». — Жаль только, что дяде Меррику пришлось ударить тебя. Ему тоже жаль, он сам мне так сказал. А Ларен сказала, что жалеет, что тут не было Олега, потому что он был бы очень рад посмотреть, как ты дерешься, когда выходишь из себя. — Бред, — пробормотал Клив, ссаживая Кири с колен и ставя на пол. — Иди, поиграй со своими кузенами. — По правде, они мне не кузены. — Ну, почти кузены. Иди поиграй. Кири вприпрыжку бросилась вон из спальни, но возле двери вдруг остановилась и обернулась. — А почему ты так рассердился, отец? Не все ли тебе равно, за кого она выйдет замуж? — Иди поиграй, — повторил Клив и, когда Кири выбежала вон, повернулся к Чессе. — Я скажу тебе то, что уже говорил: скоро у тебя начнутся месячные, и тогда ты выйдешь замуж за Вильгельма. Она засмеялась. — Но я ведь уже не девственница, или ты забыл? — Вильгельму тридцать лет, он человек зрелый, умный. Он все oniler. Мужчина, желающий непременно получить в жены девственницу, — дурак, а Вильгельм далеко не глуп. — Если ему, будущему правителю Нормандии, и впрямь все равно, окажется ли его жена девственницей или нет, то его скорее можно назвать не зрелым, а перезревшим. — Говорю тебе — он не стар. Он старше меня всего на пять лет. А ума у него больше, чем у прочих, потому что он никогда не был дураком и потому что он десять лет был женат на женщине, которую любил. Он всегда был ей верен, а когда вы поженитесь, будет верен тебе. — Возможно, Вильгельм и не дурак, а вот ты, Клив, точно дурень. Скажи мне, с какой стати ты напал на Рагнора? Он посмотрел на неё так, словно хотел её задушить. Глава 9 — Я требую, чтобы ты убил этого Клива, этого бывшего раба, который возомнил о себе невесть что! Он должен умереть. |
