– Они не нарушили лишь одно правило.

– Да? – обернулся Мюррей. – Какое же?

– Они никогда ничего не предпринимают в Америке.

– Не только они. И другие тоже.

– У других для этого пока не было особого резона. А вот у АОО такой резон теперь, возможно, есть. К тому же они никогда не стесняются нарушать свои же правила. У меня просто такое чувство, ничего более, – пожал он плечами. – Ну, всего хорошего, и счастливого Нового года, особый агент Мюррей.

Они пожали друг другу руки.

– И вас с наступающим, – сказал Мюррей, – Мои наилучшие пожелания Эмили.

Дэн проводил Оуинса до двери, запер её, проверил, все ли ящики с документацией под замком. За окном было тёмным‑темно – на часах без четверти шесть.

– Почему ты сказал это, Джимми? – спросил он, уставившись в заоконную темь.

Ни одна из ирландских террористических групп никогда не оперировала на территории США. Конечно, они собирали там деньги, особенно в ирландских кварталах и салонах Бостона и Нью‑Йорка. Произносили зажигательные речи о будущей свободной, объединённой Ирландии, при этом всегда забывая упомянуть, что как убеждённые марксисты‑ленинцы, они неизбежно превратят Ирландию в аналог Кубы. У них всегда хватало хитрости сообразить, что эта мелкая деталь может оказаться не по душе американцам ирландских кровей. Было и снабжение оружием из Америки. Но это почти полностью в прошлом. Временная группировка ИРА и Ирландская национально‑освободительная армия теперь в основном закупают оружие в открытую на мировом рынке. Были также сообщения, что кое‑кто из их людей прошёл обучение в советских военных лагерях – хотя по снимкам, сделанным со спутника, не больно‑то скажешь, кто какой национальности, да и черты лица трудно различить. Эти сообщения были настолько неубедительны, что даже не попали в печать. То же самое насчёт лагерей в Ливии, Сирии и Ливане. Какие‑то люди – судя по светлой коже, не местные – проходили там обучение. Но что это за люди? Тут у разведки не было полной уверенности. С европейцами вообще труднее, чем с арабами. Те, будучи схвачены, зачастую тут же начинали петь, как канарейки, тогда как из членов ВГИРА, ИНОА, Красных бригад и групп Прямого действия выцарапывать информацию весьма трудно. То ли особенность культурного фона, то ли уверенность, что следствие не будет – не имеет права – прибегать к таким средствам давления, которые все ещё столь обычны на Ближнем Востоке. Всех их выпестовала демократия, и они отлично знают слабости общества, которое намерены ниспровергнуть. То, что они считали слабостями демократии, Мюррей полагал её силой, хотя и признавал, что эта сила является изрядной помехой для тех, кто стоит на страже закона и порядка.

Так или иначе, ни ВГИРА, ни ИНОА никогда не совершали террористических акций в Америке. Никогда. Ни разу.

«Но Джимми прав, – рассуждал Мюррей, – Армия Освобождения Ольстера без колебаний шла на нарушение правил. Королевское семейство никогда не было чьей‑либо мишенью, однако АОО замахнулась на него. ВГИРА и ИНОА всегда рекламируют свои акции. Как и все террористические группы. Но не АОО.» – Мюррей покачал головой:

«Впрочем, пока нет доказательств, что они нарушили это правило. Быть может, они пока ещё не выступили с заявлением? С такого рода предположениями расследование не начнёшь», – подумал он и сказал вслух: «Но что у них на уме?»

Этого никто не знал. «Даже название их организации, – продолжал размышлять Мюррей, – было аномалией. Почему они назвали себя Армией освобождения Ольстера?»

Ирландские националисты всегда делают упор на слове «Ирландия», тогда как название АОО строится на слове «Ольстер» и его всегда используют реакционные протестантские группировки.