– Но он сделал это, Люси! – Бэньон наморщил лоб и закурил еще одну сигарету. – Может быть, раскрепощенность и прекрасное настроение, замеченное тобой в нем, явились результатом, ну, скажем, расчета, который он произвел сам с собой и со всем миром. Может быть, он осознал, что земля не небо и не преисподняя, а как раз то самое место, где мы поставлены, чтобы исполнить свой долг и получить от жизни то, что заслужили.

– Если дело обстоит так, тогда у него вообще не было никаких оснований для того, чтобы расстаться с жизнью, – с упорством продолжала Люси. – Я не найду правильных слов, но одно я знаю: в тот вечер он был таким счастливым, каким я его еще не знала. А притворяться со мной он не умеет, я его слишком хорошо знаю, вы уж мне поверьте.

– А я знаю, что он застрелился!

– Я отняла у вас столько времени, мистер Бэньон! И подняла вас с постели – мне очень жаль...

– Ничего, я привык. Кроме того, следить за каждой ниточкой, ведущей к самоубийству, – мой долг, – он улыбнулся. – А как насчет рюмочки ликера, Люси?

– Идет, мистер Бэньон.

Когда он пятнадцать минут спустя ехал по дороге домой, ему подумалось: «Целый час пропал зря!». Потом он поправил себя: «Может быть, пропал».

Глава 3

На следующий день Дэва Бэньона ожидало в бюро много срочной работы. На столе лежал материал по трем законченным делам. В двух из них не хватало только подписи, чтобы передать их на рассмотрение суда присяжных; третье дело было возвращено прокуратурой, требовавшей более тщательных и жестких определений следствия до передачи обвиняемого во власть присяжных.

Бэньон передал письмо прокуратуры Кармоди и Кейсу и поручил им собрать дополнительные доказательства и улики. Оставался Бурке. Его негр явно вздохнул посвободнее. Его алиби – он играл с несколькими друзьями в покер – получило подтверждение с совершенно неожиданной стороны. Полисмен, совершавший обход своего участка, услышал шум в пивной, зашел туда и посоветовал неграм держать себя потише – тем самым алиби «ниггера» сделалось неопровержимым; без этого друзьям негра могли бы не поверить, а поверили бы, то не сразу и не вдруг. Негра пришлось отпустить, тем более что и прежде за ним не замечалось ничего предосудительного, он работал в автомобильной мастерской и был там на хорошем счету.

Бурке подсел к столу Бэньона и ухмыльнулся:

– Дело окончилось к обоюдному удовольствию, – он ткнул пальцем в отчет.

– Лучше так, чем прихлопнуть невиновного. Кстати, ты неплохо потрудился.

– Вчера у меня энергии было хоть отбавляй. Кроме того, других дел не случилось, так что я прямо зубами вцепился в это...

Дэв Бэньон бросил взгляд на часы.

– С Томом Дири все в порядке? – спросил Бурке, когда Дэв уже натянул плащ.

После недолгих колебаний Дэв ответил:

– Что это было самоубийством, не подлежит никакому сомнению. Ты знал его близко?

– Довольно близко.

– Ты знал, что до войны он приобрел себе в Атлантик Сити летнюю дачу?

– Да. Я его иногда встречал там, мы частенько выпивали по рюмочке.

– Что это был за дом?

– Ах, вот ты о чем! Конечно, не летняя вилла, но и не обыкновенный домик, в котором проводят субботу и воскресенье.

– Как он смог купить такой дом на свое жалованье?

– В то время цены были ниже, – пожимая плечами, ответил Бурке.

– И жалованье тоже.

– Согласен. Ну, может быть, у него имелись побочные доходы. Вел, например, деловые бумаги какого нибудь книготорговца или что то в этом роде. Ведь у него было свободное время, – они оставались в центре холла, и Бурке положил руку Дэву на плечо.