Изменить размер шрифта - +
Сначала это были  коротенькие  весточки  суженой,  потом  записки
тайной возлюбленной, несколько  надушенных посланий  от  невесты,  подробные
отчеты о делах, свидетельства любви и, наконец, возмущенные письма покинутой
супруги, которая выдумывала тяжелые болезни,  чтобы заставить его вернуться.
В  одну прекрасную ночь  она  опрокинула  чернильницу на готовое  письмо, но
вместо того,  чтобы разорвать его, приписала внизу: "В  доказательство любви
посылаю  тебе  мои  слезы".  Случалось,  устав  плакать,  она  смеялась  над
собственным безрассудством. Шесть раз  меняли  почтальонш на почте,  и  всех
шестерых  ей удавалось  сделать  своими сообщницами.  Единственное,  что  не
пришло  ей в голову,- отступиться от своего. Однако он,  казалось, оставался
совершенно нечувствительным к ее безумствованию: она писала как бы никому.
     Как-то на  рассвете, продутом  ветрами,-  то  было  на  десятом году ее
безумства,-  она проснулась  от мысли, что  он в постели  рядом,  с ней. Она
написала жаркое письмо на двадцати страницах, в котором, отбросив стыд, дала
волю горьким истинам, застоявшимся у нее  в сердце с той самой роковой ночи.
Она писала об отметинах, которые он навеки оставил у нее на теле, о том, как
солон его язык и как горяч африканский  жезл его страсти. Она  отдала письмо
почтальонше,  которая по пятницам  приходила к ней вышивать, а потом уносила
письма, и была совершенно уверена,  что  это  последнее излияние завершит ее
агонию. Ответа не последовало. С тех пор она уже не очень сознавала, что она
писала и кому, но писать продолжала неотступно семнадцать лет подряд.
     Однажды августовским полуднем, вышивая с подружками, она почувствовала,
что  кто-то подошел к двери. Ей не надо было смотреть - она и так знала, кто
это. "Он потолстел, начал лысеть и вблизи видел только в очках,- сказала она
мне.- Но это был он, черт возьми, он!" Ей стало страшно:  она  понимала, что
он видит, как она сдала,- сама-то она видела, каким он стал,- и сомневалась:
было ли в  нем столько же любви к ней,  сколько у нее к нему, чтобы  вынести
это.  Рубашка на нем  вся  пропотела, точь-в-точь как в тот  день, когда она
увидела его на празднике первый раз, и был на нем тот же самый ремень  и при
нем те же самые дорожные сумки с серебряными украшениями. Байардо Сан  Роман
шагнул вперед, не  обращая внимания на  остолбеневших вышивальщиц, и положил
свои сумки на швейную машинку.
     - Ну,- сказал он,- вот и я.
     Он привез с собой чемодан с одеждой - он собирался остаться - и другой,
точно такой  же чемодан,  в котором были почти две тысячи ее писем. Они были
сложены в  стопочки  по  датам, перевязаны  разноцветными  лентами  и все до
одного - нераспечатаны.
                                  * * *

     Много лет после убийства Сантьяго Насара мы не  могли говорить ни о чем
другом. Наше повседневное поведение, до тех пор управлявшееся различными, не
зависящими друг  от  друга  привычками,  вдруг  закрутилось  вокруг  одного,
всколыхнувшего всех события.
Быстрый переход