– Пошли? – обратился Боуман к Сессиль.

– Что, туда?

– Вы все еще возражаете?

– Но вы же сказали...

– Может быть, я и бездельник, но меня интересует человеческая натура.

– Вы хотите сказать, что любознательны?

– Да.

Боуман взял девушку за руку, сделал шаг и вежливо посторонился, давая возможность ле Гран Дюку промчаться мимо, если так можно сказать о человеке его комплекции. За ним неохотно следовала Лила. В руках у ле Гран Дюка была записная книжка, а в глазах – азарт заядлого фольклориста, и, даже находясь в стремительном порыве, он не забывал подкрепляться витаминами, на ходу кусая большое красное яблоко. Он производил впечатление человека, который всегда знает, что ему нужно.

Боуман с упирающейся Сессиль медленно последовал за ними. Когда они прошли половину пути, от головной кибитки отделился джип с тремя пассажирами и помчался вниз по дороге. Едва Боуман и девушка приблизились к группе, где цыган безуспешно пытался успокоить рыдающую женщину, как от этой группы отошел метрдотель и поспешил к лестнице.

Боуман преградил ему дорогу:

– Что случилось?

– Женщина говорит, что исчез ее сын. Они послали машину на его поиски, чтобы проверить дорогу, по которой пришли.

– Да? – Боуман снял очки. – Но ведь люди не исчезают просто так.

– И я так думаю, поэтому вызываю полицию. – И он быстро ушел.

Сессиль, которая неохотно следовала за Боуманом, спросила:

– Почему такой шум? Почему женщина плачет?

– Пропал ее сын.

– И что?

– И все.

– Вы хотите сказать, что с ним ничего не случилось?

– Этого никто не знает.

– На то могла быть дюжина причин. Во всяком случае, она не должна вести себя подобным образом.

– Цыгане, – Боуман пустился в объяснения, – очень эмоциональны и очень любят своих детей. У вас есть дети?

Сессиль с трудом сохранила внешнее спокойствие, однако даже при вечернем освещении было видно, как она покраснела.

– Это нечестно.

Боуман моргнул, посмотрел на нее и произнес:

– Простите меня. Я не то хотел сказать. Если бы у вас были дети и один из них пропал, как бы вы прореагировали?

– Не знаю.

– Сожалею, что спросил об этом.

– Я бы, конечно, волновалась. – Она не могла долго обижаться или сердиться. – Возможно, я бы здорово волновалась, но не впадала бы в истерику и не выглядела бы столь убитой горем, пока...

– Пока что?

– О, я не знаю! Я имею в виду, что если бы у меня была причина поверить, что... что...

– Что?

– Вы очень хорошо понимаете, что я имею в виду!

– Я никогда и не пойму, что женщины имеют в виду, – грустно произнес Боуман. – Но на этот раз догадываюсь.

Они пошли дальше и буквально столкнулись с ле Гран Дкжом и Лилой. Девушки заговорили, и Боуман понял, что, если следовать правилам хорошего тона, знакомство неизбежно. Ле Гран Дюк пожал его руку и сказал:

– Очарован, очарован!

Однако было видно, что он вовсе не рад, а просто как аристократ хорошо знает, как вести себя в подобной ситуации. У него оказались неожиданно крепкая рука и рукопожатие человека, сдерживающего свою силу.

– Очаровательные! – произнес он, обращаясь исключительно к девушкам. – Вы знаете, что все эти цыгане пришли из дальних стран, находящихся за «железным занавесом»? Большинство из них венгры и румыны. Их вожак по имени Кзерда проделал путь от берегов Черного моря.