|
Вы по доброй воле навещали отца. Живя в его доме, я собирал и переправлял британцам полезную информацию. От кого, спрашивается, я получал эту информацию? От вас, конечно. Такое предположение будет сделано непременно. А где, со своей стороны, добывали ее вы? От кого, как не от собственного мужа, вы могли получать сведения? - Выходит, Гарри Лэтимер сознательно выдал нечто такое, что могло принести пользу врагу? И вы надеетесь, кто-нибудь вам поверит? - Нет. Но это и не обязательно. Он мог проявить и, надо думать, проявлял легкомыслие и делился с вами разными новостями. А во время войны несдержанность - это преступление, караемое смертью, ибо последствия ее ничем не отличаются от последствий предательства. Миртль похолодела. Ее воля была сломлена, и когда она немного пришла в себя, сил ей хватило только на то, чтобы горько посетовать: - О, как жестоко я наказана за то, что положилась на ваше слово! Мендвилл вздохнул и отвернулся. - А меня преследует какой-то злой рок. Всегда вы меня неправильно понимаете. Я служил вам так преданно, как ни одному человеку на свете. В былые дни я спасал вашего жениха, и не один, а полдюжины раз; однажды спас, когда его смерть могла открыть мне путь к осуществлению самой заветной мечты. И теперь, стоя, быть может, на краю могилы - что я имею? Я заслужил лишь ваше презрение. Где твое милосердие, Господи! Его притворное отчаяние тронуло Миртль помимо ее желания. - Вы нарушили свое слово, - повторила она, едва ли не оправдываясь. Мендвилл почувствовал перемену в ее настроении и пылко воскликнул: - Я ненавижу себя за это! Но разве у меня был выбор? - и закончил скорбно: - А вы отказываетесь стать на сторону элементарной справедливости, хотя понимаете, что я сам себе не хозяин. - Вы не хозяин своей чести? - Нет! - выкрикнул он, впервые за весь разговор дав волю голосовым связкам. Но сразу же сбавил тон и перешел к объяснениям. Мендвиллу было не занимать чувства собственного достоинства. Его высокая фигура стала, казалось, еще выше. - Моя честь принадлежит моей стране, и страна ею распоряжается. Сдержав слово, данное вам, я должен был бы нарушить присягу, данную Англии. Мне приказали вернуться в Чарлстон, и я подчинился - вот и все. А дальше - я уже сказал, что буду бороться за свою жизнь до конца. Чтобы по-прежнему целиком посвящать ее службе моей родине. Это все, что у меня осталось. - И с просветленной грустью добавил: - После того, как вы стали женой Лэтимера. Печальное и трогательное добавление только усилило смятение Миртль. Она стояла перед ним в нерешительности, он же, считая, что, несомненно, сказал достаточно, с опущенной головою ждал ответа. Неожиданно они заслышали быстро приближающиеся шаги. |
