|
А затем заявляете, что прямо из моей конторы идете с повинной к Генеральному прокурору! Ни пуговица Алана, ни две его пуговицы, ни сам Алан целиком не вынудят меня впутываться в ваши дела. -- Я бы на вашем месте не стал так горячиться, -- сказал я. -- Наверное, можно избежать того, что вам так не по душе. Но я не вижу иного способа, кроме как явиться к Генеральному прокурору; если вы придумаете что-либо другое, то, скажу откровенно, у меня гора свалится с плеч, ибо я побаиваюсь, что переговоры с его светлостью повредят моему здоровью. Для меня ясно одно: я как свидетель должен рассказать то, что знаю; Я надеюсь спасти честь Алана, если от нее еще что-то осталось, и голову Джемса -- а тут медлить нельзя. Стряпчий секунду помолчал. -- Послушайте, милейший, -- сказал он затем, -- вам ни за что не позволят дать такие показания. -- Это мы еще посмотрим, -- ответил я. -- Я могу быть упрямым, если захочу. -- Неслыханный болван! -- закричал Стюарт. -- Да ведь им нужен Джемс! Они хотят повесить Джемса, -- Алана тоже, если он попадется им в руки, но Джемса уж непременно! Попробуйте-ка подступиться к прокурору с таким делом и увидите, он сумеет быстро заткнуть вам рот. -- Я лучшего мнения о Генеральном прокуроре, -- возразил я. -- Да что там прокурор! -- воскликнул он. -- Кемпбеллы -- вот кто сила, милейший! Они накинутся на вас всем кланом, и на прокурора, беднягу, тоже. Просто поразительно, как вы сами этого не понимаете. Если они не заставят вас замолчать добром, то пойдут на любую подлость. Они засадят вас на скамью подсудимых, неужели вы не понимаете? -- кричал он, тыча пальцем в мое колено. -- Да, -- сказал я. -- Не далее, как сегодня утром, мне то же самое сказал другой стряпчий. -- Кто же это? -- спросил Стюарт. -- Как видно, он человек дельный. Я ответил, что мне неудобно называть его имя: это почтенный старый виг, который не желает вмешиваться в подобные дела. -- По-моему, весь мир уже замешан в это дело! -- воскликнул Стюарт. -- Но что же он вам сказал? Я пересказал ему свой разговор с Ранкилером перед домом в Шосе. -- Ну да, и вас повесят, -- сказал стряпчий. -- Будете болтаться на виселице рядом с Джемсом Стюартом. Это вам на роду написано. -- Надеюсь, меня ждет лучший удел, -- сказал я, -- но спорить не стану: здесь есть известный риск. -- Риск! -- Стряпчий хмыкнул и опять помолчал. -- Следовало бы поблагодарить вас за преданность моим друзьям, которых вы так ретиво защищаете, -- произнес он, -- если только у вас хватит сил устоять. Но предупреждаю, вы ходите по краю пропасти. И я хоть и сам из рода Стюартов, но я не желал бы очутиться на вашем месте даже ради всех Стюартов, живших на земле со времен праотца Ноя. Риск? Да, рисковать я готов сколько угодно, но сидеть на скамье подсудимых перед кемпбелловскими присяжными и кемпбелловским судьей, на кемпбелловской земле, из-за кемпбелловской распри. |
