— Нет, этому пора положить конец! воскликнул с отчаянием крестьянин:  — если священник и мэр ничего не замечают, это еще не причина  — терпеть нам у себя колдунью...

Холодный пот выступил на его висках... страшный план созревал у него в голове... Он видел дочь свою во власти злой, могущественной силы, обреченную на смерть, которая, быть может, вскоре угрожает и ему самому...

Солнечные лучи погасли и, мало по малу, темныя тучи снова заволокли все небо, оставив лишь бледную полосу света на линии горизонта. Стадо гусей медленно двигалось по склону холма. Роковое решение созрело в душе крестьянина...

Он вошел в свою хижину, где в мрачном унынии сидели его жена и бледная, истощенная болезнью, Бертина.

Минут с десять, оне с трепетом выслушивали его признанья, сообщаемыя таинственным шопотом, под страхом строжайшей тайны. Он задыхался от бешенства и грозно сжимал кулаки.

Женщины, сначала испуганныя и оробевшия, мало по малу, подстрекаемыя Клотаром, ободрились, набрались смелости; возбужденное состояние его, дошедшее до изступленья, невольно сообщилось и им, и оне, слепо подчинившисm всем его требованьям, составили между собою страшный заговор.

— Я иду туда! прошептал Клотар и вышел из хижины с видом непреклонной решимости.

V.

Он поднялся на крыльцо домика Ластр и постучал в дверь. Молодая женщина отворила и, при виде его, величайшее изумленье выразилось на ея лице.

— Я насчет дочери своей, сказал он с самой предательской улыбкой, — ей что-то плохо... Не зайдете ли вы к ней на минуточку?

Отвечая на поклон крестьянина приветливой улыбкой, она проговорила глубоким грудным голосом:

— Конечно... я приду сию минуту!

— Благодарю, пробормотал Клотар и с торжествующим видом пошел вперед, чтоб предупредить своих сообщниц. Минуты через две, соседка показалась в дверях и робко остановилась на пороге.

— Входите же, вскричал Клотар: — входите, соседка!

Она вошла, смущенная странным видом двух женщин, сидевших в глубине комнаты и подозрительно смотревших на нее. Ее невольно обяло какое-то смутное предчувствие.

Пользуясь ея минутным замешательством, Клотар ловко проскользнул за ея спиной, запер дверь на ключ и затем, моментально преобразившись, сбросив личину притворства, с искаженным от гнева лицом грубо схватил женщину за руку и с ненавистью взглянул ей в лицо.

— Господи, Пресвятая Богородица! что с вами? кротко спросила она без малейшаго сопротивленья.

— Это ужь слишком долго длится! бешено заревел Клотар,  — из-за вас подохли все мои свиньи... пали коровы у Бернарден и у Гросс-Эполь... Вам этого было мало!.. Вы принялись за людей! Я требую, чтоб вы сняли порчу с Бертины!

Женщина стояла и, не уясняя себе смысла его слов, помутившимся взором обводила окружающих ее людей... Наконец, зрачки ея расширились от ужаса,  — она начала понимать, какая страшная западня ей разставлена, и тихо сложила руки.

С своим чистым, строгим профилем, слишком черными волосами, смуглым цветом лица, со всей своей резкой красотой южанки  — она олицетворяла для них образ настоящей колдуньи. Клотар, дрожа, как в лихорадке, от суевернаго страха перед ней, спросил ее:

— Слышали вы меня, колдунья?

— Я не понимаю, что вы хотите сказать, пролепетала она.

— Я говорю вам, чтоб вы сняли с нея порчу.

— Какую порчу?

Крестьянин, весь бледный от негодования, толкнул женщину к стене и вскричал:

— Какую порчу!.