Однако оно не пошло на пользу его рукам и плечам. Руки его превратились в тощие плети, и, выбравшись из кресла, он с трудом протащил его пару шагов от тротуара до входа в гостиницу. Он попросил разрешения оставить кресло в отеле, под присмотром, а сам на денек‑другой собирался в Хайалиа.

– Услуга за услугу, – сказал Пако, лукаво ухмыляясь. – О'кей?

Ла Брава понял, о чем речь, и улыбнулся в ответ:

– Ты его видел, да?

– Знаешь, его ни с кем не спутаешь. Вдвое больше любого мужика, и эти волосы…

– Зайдем вовнутрь, – предложил Ла Брава. Он подхватил кресло, и Пако проследовал за ним через вестибюль. Ла Брава зашел за стойку портье, пристроил там кресло и пообещал Пако, что его имущество будет в полной сохранности. Затем он взял с полки большой конверт и протянул его Пако.

– А, мои фотки.

– Теперь я знаю, почему ты влюбился в Лану.

– Эту телку я тоже ищу. – Пако вытащил из конверта три фотографии размером одиннадцать на четырнадцать и вновь расплылся в улыбке. – Ты глянь, как выставляется!

– Где ты видел этого парня?

– На Коллинс‑авеню, на Вашингтон‑авеню. То и дело на него натыкаюсь.

– Он любитель тусоваться, – прокомментировал Ла Брава. – Серебряный мальчик.

– Че‑че? О, вот эта мне нравится. Я тут красавчиком вышел, да? Тебе нравится?

– Моя любимая. Ты говорил с кем‑нибудь из «Игорного дома»?

– Ага. Может, он туда заходил, они не помнят. Но там он не живет. Ищи другое место. Тот парень, с которым я говорил, советовал проверить «Парамаунт» на Коллинс.

– Кто?

– В смысле парень? Гилли, который из ПуэртоРико. Зашуганный такой, но он в полном порядке, ему можно верить.

– Я его знаю. Так ты проверил?

– Я смотался туда, но его не видел.

– «Парамаунт» – это где?

– Около Двадцатой улицы. Я видел его на Вашингтон и на Коллинс‑авеню. Два дня назад. Нет, три – время‑то как летит!

– У тебя все в порядке?

– Ясное дело. Шутишь, что ли? Эта фотка Лане понравится, где она выставилась. Я так понял, она направилась в Хайалиа повидаться с матерью. Не знаю, где сейчас живет ее мать, придется поискать. Ох, вечно с ними хлопот полон рот.

– Женщины всегда норовят нас провести, – согласился Ла Брава.

– Че? – переспросил Пако.

– Так говорил один киногерой.

– Неужто?

– Послушай– а этот парень, что он делал?

– Ничего. Шел себе по улице. Зайдет в магазин, выйдет из магазина. В другой магазин зайдет, потом выйдет.

– Ты имеешь в виду аптеки?

– Не, обычные магазины. Бакалея там. Или зайдет в отель, потом выйдет.

– Он покупал что‑нибудь с рук?

– Насчет этого я не в курсе. Гилли принял его за копа, но ты же знаешь Гилли: он и того парня, который разъезжает на черном «Понтиаке Транс Ам» принял за копа. Да черт с ним, Гилли любого чужака примет за копа.

– Тот парень – кубинец?

– Да. Откуда ты знаешь?

– Кажется, я его видел. У него черный «понтиак», да?

– Ага, он живет в гостинице «Ла Плайа». Знаешь это место? Ближе к концу Коллинс‑авеню.