-- Что-о? -- воин сразу насторожился. -- Развязать? Тебя, сухача? Да за

кого ты меня держишь, так тебя перетак и растак?

     Странник  мог  только  поразиться   первобытной  мощи   и  красочности,

использованных  оборотов. Половая  жизнь  у  этого  племени,  судя по всему,

отличалась разнообразием -- по крайней мере, в терминологической части.

     -- Слушай,  я же без рук останусь по твоей  милости! -- наконец рявкнул

Блейд. -- Куда я сбегу? Думаешь, я не знаю, почему тут сваи такие высокие да

перила, в  обхват толщиной?!  Я, видишь  ли, никому  кормом  служить пока не

собираюсь.

     --  Ладно, пыманный, не  ори! Вон уже плывут сюда... ты их, по-моему, и

дожидался... -- стражник неожиданно хихикнул. -- Бывай здоров, сухотник!

     Воин отошел от  двери, и теперь  Блейд заметил  подходящую к его тюрьме

лодку -- большой катамаран,  полный людей.  Он поднял  глаза  -- по висячему

мостику  шли  еще трое;  при  виде этой троицы все,  находившиеся  в  лодке,

поспешно скинули шапки.

     Стражник скороговоркой отрапортовал, что за время дежурства с вверенным

его попечению "пыманным" ничего не случилось.

     -- Руки  он  развязать просился,  ваша милость,  говорит -- затекли, --

закончил доклад тюремщик.

     -- Ладно, Кабат, отпирай, -- распорядился  чей-то густой  бас.  -- Тебе

это зачтется.

     --  Корешка  бы,  ваша милость,  --  голос стражника стал  униженным  и

просительным. -- Хоть  малость...  детишкам... девочка у меня, два месяца...

помрет, боюсь, слабенькая... и старший... три ему... тоже кашляет...

     -- Получишь, -- отрывисто бросил бас. -- Шесть дневных норм.

     -- Спасибо, ваша милость, спасибо! -- зачастил стражник.

     -- Ступай, Кабат, ступай. Иди в припасню, скажи, что я выдать велел...

     Дверь  заскрипела.  Сперва внутрь просунулись три копейных наконечника,

затем сами копейщики; наставив оружие, они окружили  Блейда. Вслед за ними в

лачугу вошел здоровенный  высокорослый мужчина,  настоящий великан --  шесть

футов восемь дюймов  росту,  плечи так же  широки,  как и у  пленника,  руки

бугрятся  внушительными  мускулами,  у   пояса  висит  длинный  обоюдоострый

топор-франциска,  лицо  полускрыто  густой  курчавой  бородой,  черной,  как

вороново  крыло. Под  сросшимися бровями  незнакомца хитровато  поблескивали

маленькие, глубоко посаженные глазки.

     Следом  за бородачом полезла его свита -- какие-то невзрачные личности,

почти все увечные -- у  кого нет пальца, у кого вырвано полщеки, кто с одним

глазом...  Были тут  и сломанные  носы, и отсутствующие уши, --  и один даже

полностью  оскальпированный.  В   лачуге   тотчас  стало  очень  тесно;  все

новоприбывшие  толпились  по  углам,  бородачу  же  кто-то  немедленно подал

деревянное раскладное сиденье.

     Обладатель бездонного баса неспешно, с достоинством опустил свой зад на

походный табурет  и  пронзительно воззрился на  Блейда.