ничего нельзя  было  разглядеть, бок монстра прижал Блейда  к  ограде, бедро

вспыхнуло  болью,  но,  не обращая  на  это  внимания,  странник несколькими

мощными гребками продвинулся вперед,  оказавшись  возле  кошмарной морды. От

исходящего из нее зловония можно было лишиться чувств...

     Уродливая  голова  рухнула вниз, волна качнула Блейда,  и лапач заметил

нового врага. На странника  воззрился налитый  кровью глаз, верхняя  челюсть

начала  подниматься  И  уже   должна  была  прийти  в  движение  левая  лапа

страшилища...

     Наверно, у Блейда оставался  один-единственный шанс,  и он  использовал

этот  шанс,  что  называется, "на все  сто". Приподнявшись  в  воде,  словно

заправский ватерполист, он одним движением  выхватил фитиль,  прилепил его к

свертку и швырнул свою бомбу прямо в черный провал глотки.

     В спину ударило что-то жесткое,  острое,  раздирающее кожу; Блейд резко

нырнул, уходя в сторону. Извернулся, оттолкнувшись ногами от дна, и что были

мочи поплыл прочь. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда!

     Но замершие возле домов люди видели,  как пасть  лапача захлопнулась, а

потом внезапно что-то гулко лопнуло, треснуло, грянуло --  и на месте головы

монстра взлетел окутанный паром кровавый фонтан --  вода пополам с ошметками

плоти и осколками костей. Верхнюю челюсть снесло начисто, череп разворотило,

глаза испарились; вода вокруг моментально сделалась алой.

     Хрип, бульканье, глухой клекот; хвост в предсмертной агонии еще бьет во

все стороны, трещат столбы и сваи -- но, привлеченные запахом крови, к месту

схватки уже спешат любители  легкой поживы,  пожиратели падали всех мастей и

калибров...

     Блейд вынырнул, едва переводя дух. Чутье не обмануло его -- он оказался

в нескольких  футах  от галереи.  Оттуда уже тянулись руки; странника в один

миг втянули наверх.

     А  там, где еще билось  изуродованное  тело лапача, разыгрывалась новая

драма.   В  открытые  ворота   врывались  целые  легионы  тварей   помельче,

вооруженные клыками, резцами, клешнями,  когтями, костяными пилами и прочими

смертоубийственными орудиями.  Забыв о страхе, они полками  и  дивизиями,  в

сомкнутом строю кидались на гибнущего титана. Черные извивающиеся тела, алые

клочья терзаемой  плоти лапача, брызжущая из жил кровь  чудовища -- и жуткий

хруст раздираемого мяса. Драки завязались и среди этих  пожирателей -- более

крупные  расправлялись  с  более  мелкими.   Сипение,  хрипы,  взвизгивания,

чавканье... Невозможно было описать воцарившуюся какофонию.

     Люди вокруг Блейда не шевелились, и сам он  забыл обо всем, не замечая,

что из раны на бедре обильно сочится кровь. Там, в  воде, смерть боролась со

смертью, и от этого зрелища не мог оторваться никто. Первобытная жестокость,

безжалостность этой схватки потрясали; здесь никто не ведал о пощаде.

     Смерть  лапача  оказалась мучительной и долгой. Могучее тело как  будто

было способно  постоять  за себя и  без головы; из воды  вздымались страшные

передние лапы, нанося удары  прямо  по открытой  ране и  обращая в  кровавое

месиво пирующих  трупоедов.