Каменев показал ему книгу и записную книжку:

– Ариничевские.

– Иди ты! – не поверил тот своим глазам. – Где нашел?

Каменев коротко рассказал о ночлежке.

– Да, Саша, – вздохнул участковый. – Какого сыскаря МУР лишился!

– Брось, ничего нет проще. Узнал у дворничихи, что бомжи после полуночи контейнеры трясут – после того, как жильцы последний мусор вынесут, и до того, как мусоровозы в шесть утра заявятся. Если бы портфель выбросили с чердака сорок девятого дома, он непременно упал бы на дорогу, согласен? Или на тротуар на четной стороне. А его нашли утром двадцатого на нечетной, туда он разве что с чердака вот этого дома мог долететь. Ну, кто будет в контейнерах рыться и костюм с чужого плеча забирать? Вот и решил подежурить. Портфель больно приметный, с именной табличкой. Такой у себя держать обломно, тем более что слух о мертвеце на скамейке по району прошел.

– А на хрена им книжки‑то?

– Да кто его знает! «Север» надеялись продать, по записной кого‑нибудь вызвонить и выручить за нее хотя бы стакан.

Участковый улыбнулся – до чего все просто, позавидовал белой завистью способностям Старого Опера; детектив – это все‑таки профессия!

– Значит, нашел Кентуха портфель, поднялся к себе, вытряхнул из него все, что там было, а портфель выбросил в окно?

– Не сразу. Что‑то его испугало. Может быть, облаву проводили?

– Не было облавы, – сказал Филимонов, – уж я бы знал.

– Это милицейской не было, Коля. А Мартын утверждал, что их собирали какие‑то люди возле бани. Он и автобус видел, в котором уже бригада сидела, видимо, из других районов. В общем, так. Мартына этого нужно отвезти в «обезьянник» и постеречь. Когда протрезвеет, пусть расскажет, кто приезжал, на каком автобусе, кого собирали и зачем. Собери всех, кого он назовет, Коля. И спроси: не интересовались ли эти «вербовщики» дискетой – раз; не запомнил ли кто номер автобуса или хотя бы марку – два… И три: не было ли среди «вербовщиков» кого‑нибудь из этих, – Каменев достал из кармана фотографии Либермана, «риэлтора» и неизвестного, который был с ними в кафе «Пикник». Потом добавил четвертую – Богдановича.

Фотоснимки всех, проходивших по делам «Шерифа», имелись у каждого сотрудника – так распорядился Женька и, в общем, был прав: иногда, казалось бы, разрозненные дела пересекались самым неожиданным образом.

– Поехали, – захлопнул дверцу Филимонов. – Ты уверен, что дискеты на чердаке нет?

Каменев завел двигатель и выехал со двора.

– Я уверен, что окрестных бомжей у бани собрал кто‑то из своих. Если бы чужие лазили по чердакам, записную книжку бы они не оставили – это как пить дать.

ГЛАВА 37

Квартирная хозяйка Дарья Семеновна Байдакова, которую Протопопов вызвал для беседы, оказалась женщиной алчной, начала качать права: дескать, ежели он, Фрол, виновный, сажайте его в тюрьму, а ежели нет – пусть выметывается, потому как за май не уплачено, а с нового жильца, которого она уже подобрала («И взяла аванс», – решил Протопопов), она собирается получить сумму большую, такой Фрол не заплатит. Закон действительно был на ее стороне, и Протопопов отбил неделю на то, чтобы она не выселяла жильца и сама в квартиру не наведывалась, прибегнув к банальному шантажу: я, мол, еще вами займусь, проверю, чем вы там на Тишинке приторговываете, и не ваших ли рук дело налет на квартиру в ночь на двадцать третье апреля! Тем временем Игорь Громов тщательно просканировал комнату, ванную и туалет, а когда Байдакова, по обыкновению поправив прическу перед зеркалом в прихожей, ушла, позвал милиционеров в комнату и отвинтил крышку в трубке телефонного аппарата.