— Крови? Фу-у-у! — морщится Диммило, когда-то лучший друг Дамело, а сейчас самый опасный из его недругов. — Вернемся — с тебя моя любимая кассата.

— Слушаюсь, господин.

Миктлантекутли почти не шутит. Еще неизвестно, кто главнее, владыка Миктлана или сияющий Мецтли, одно из воплощений Тескатлипоки. В Диммило живет дьявол старой эры, созидатель и разрушитель. Дамело, несмотря на всю сатанинскую гордыню, согласен смириться и признать силу другого бога.

— Совсем ты здесь забурел, я смотрю. — Мецтли неловко отводит глаза. — Ну что, пошли, покажешь нам свое урочище.

— Логовище. — Инти обнимает бога Луны за талию и кладет подбородок возлюбленному на плечо.

Никто из кавалеров Димми так не делал, все стыдились чего-то — чужеродности своей, любви, жажды, себя… его. Прекрасный парень Диммило с юных лет компрометировал всех, с кем пытался сойтись — и неважно, по дружбе, по любви ли… Только Дамело было пофигу, что о них болтают. Индеец позволял Димми себя любить — как, впрочем, всем и всегда. Точно зная: сам он никого и никогда не полюбит.

Зато теперь у Диммило есть Инти, золотой бог, протянувший золотую длань прямо с небес. Ну почти с небес. Сапа Инке никогда не забыть священный боулинг, пропахший кислым болотом, опутанный паутиной лиан, уставленный золотыми уродцами с приглашающе вывернутыми ладонями: проходите-проходите, кто из вас на кровавую жертву первый? А может, и забудет: пара веков — и все развеется, точно дым от костров нештлауалли.

А эти двое всё хихикают. Как девчонки, черт бы их побрал.

— Токовище.

— Становище.

— Убоище.

— Проиграл! Это не место, это человек!

— Чччерт… С меня ми…

— Тс-с-с! — Инти бросает насмешливый взгляд в сторону князя ада, старательно занятого тем, чтобы не глазеть на парочку, описанную в мифах всех времен и народов.

Пока боги Солнца и Луны перебрасываются ничуть не смешными шутками, Миктлантекутли спешно решает, что делать дальше. Для начала — проводить обоих в нижние миры, отвлечь от остановленного на полувдохе мироздания. Пусть осмотрят его вотчину, прогуляются по Миктлану, будто по музею восковых фигур, лишь бы не вздумали играть с огнем в мире живых.

Вот, оказывается, для чего нужен ад. Это боулинг и парк аттракционов для богов, заскучавших в верхнем мире — и от скуки затеявших армагеддон в мире людей. А ты, Дамело, смотритель парка, подновитель игрушек и уборщик всего, что сломалось и более для развлечения посетителей не пригодно.

Что ж, роль не хуже любой другой. Прошу за мной, господа.

Глава 7. Его палаческое величество

— Как ты здесь, прижился?

— Неплохо. Мне даже нравится.

Светская беседа двух приятелей: один наврал, другой сделал вид, что поверил. И все довольны, всем хорошо.

Дамело чувствует разочарование: он-то думал, они с Димми поговорят по душам, отпустят друг друга, ощутив тихую печаль и сладость прощения. Но просить прощения у монаршей, вернее, у божественной особы, заявившейся с визитом вежливости в самый ад? Язык не поворачивается. На кой богу Луны просьбы князя ада? На кой повелителю геенны прощение лунного выскочки?

Это больше не твой Димми, говорит себе индеец. Запомни уже мантру «Мецтли-не-Димми» и повторяй почаще. Когда лунный бог не обращается к своему любовнику и не теряет бдительности, его лицо носит одно из трех выражений: скука, презрение, раздражение. Если бы Дамело познакомился с подобным типом в мире живых, свел бы общение к двум словам: «привет» и «пока». Миктлантекутли и сам не окружен ромашковым полем обожания, но Мецтли… Он похож на задрота, выбившегося в начальники.