|
.. А еще кто? - Я думаю - Каролина... Симона и непременно Гага. Сказать наверняка трудно, правда? В таких случаях думаешь, что будет двадцать человек, а оказывается тридцать. Вандевр, разглядывавший дам, вдруг перешел на другую тему. - Госпожа Дю Жонкуа, надо думать, была очень хороша лет пятнадцать назад... А бедняжка Эстелла еще больше вытянулась! Вот уж удовольствие лежать в постели с такой доской! Но Вандевр тут же стал говорить о предполагавшемся ужине. Скучнее всего в таких пирушках то, что встречаешь всегда одних и тех же женщин. Хотелось бы чего-нибудь новенького. Постарайтесь же найти одну хотя бы... Послушайте! Вот идея! Попрошу-ка я этого толстяка привести с собой даму, которая была с ним в "Варьете". Вандевр имел в виду начальника департамента, который дремал в кресле посреди гостиной. Фошри забавлялся, наблюдая издали за этими щекотливыми переговорами. Вандевр подсел к толстяку, который держался с большим достоинством. Оба с минуту обсуждали поднятый всеми вопрос - каковы истинные чувства, толкающие девушку уйти в монастырь. Затем граф Вандевр вернулся и сказал: - Ничего не выходит. Он уверяет, что она порядочная женщина... Она откажется... А я готов держать пари, что видел ее у Лауры. - Как, вы бываете у Лауры! - прошептал, тихо засмеявшись, Фошри. - Вы отваживаетесь бывать в таких местах!.. А я-то думал, что только наш брат... - Э, милый мой, все надо испытать! Усмехаясь, с блестящими глазами, они стали рассказывать друг другу подробности о заведении на улице Мартир, где у толстой Лауры Пьедфер за три франка столовались дамочки, находившиеся временно в затруднительных обстоятельствах. Нечего сказать - заведение. Все эти дамочки целовались с Лаурой в губы. В эту минуту графиня Сабина повернула голову, поймав на лету какое-то слово, и молодые люди отошли, прижимаясь плечом к плечу, возбужденные, развеселившиеся. Они не заметили, что около них стоял Жорж Югон, который слышал их разговор и так сильно покраснел до ушей, что краска залила даже его девичью шею. Этот младенец испытывал и стыд и восторг. Как только мать предоставила ему свободу, он стал увиваться вокруг г-жи де Шезель, которая, по его мнению, была единственной шикарной женщиной. И все же ей далеко до Нана! - Вчера вечером, - сказала г-жа Югон, - Жорж провел меня в театр. Да, в "Варьете", я, наверное, лет десять там не бывала. Мальчик обожает музыку... Мне совсем не было весело, но Жоржу там понравилось!.. Странные нынче пишут пьесы. Впрочем, должна сознаться, музыка меня не волнует. - Как, вы не любите музыку! - воскликнула г-жа Дю Жонкуа, закатывая глаза. - Можно ли не любить музыку! Тут все заохали. Никто не произнес ни слова о пьесе в "Варьете", в которой добрейшая г-жа Югон ничего не поняла; дамы знали содержание пьесы, но не говорили о ней. |
