|
Во всем доме находились всего только две комнаты. Коридора или отдельнаго входа в каждую из этих комнат не было, а потому верхние жильцы обыкновенно входили и выходили чрез покои нижних и повторяли это движение круглым числом четыре раза в каждую четверть часа, при чем с обеих сторон произносились страшныя ругательства. В передней части комнаты лежали груда сору и опрокинутая дождевая кадка; от груды сору и до самых дверей разсыпанная вода образовала небольшую дорожку. Окно закрывалось грязной полосатой занавеской, повиснувшей на слабом снурке; тут же, на подоконнике, покоился треугольный обломок зеркала. И полагаю, что этот обломок предназначался для известнаго употребления; но, судя по жалкой наружности обитателей дома, и убежден, что едва ли кто из них, взглянув на свою страшную физиономию однажды, соберется с духом повторить эту операцию. У одной стены прижались два-три стула, которые при самом начале, может быть, стояли десять пенсов, а ужь много, если один шиллинг; небольшой стол сосноваго дерева, старинный угольный шкаф, в котором давным-давно все было пусто, а одна из тех кроватей, которыя для удобства складываются по средине, но складываются так, что горизонтальное положение ножек или доставляет вам возможность разбить себе голову, или вешать шляпу. Перед очагом вместо ковра разостлан был старый мешок, около котораго по песку и муке ползало пять ребятишек. Арест был наложен не потому, чтобы предвиделась возможность возвратить долг, но потому, чтоб должники как можно скорее выбрались из этого дома. Я пробыл там три дня и вполне убедился, что бедному семейству не только нечем было заплатить долг, но нечем пропитать себя. На одном из стульев, против того места, где должен находиться огонь, сидела старуха, -- самая безобразная и грязная старуха; она ничего не делала, ничего не говорила, только качалась назад и вперед без малейшей остановки, а если и останавливалась, то для того, чтоб судорожно сжать свои изсохшия руки или потереть себе колени. По другую сторону сидела мать семейства, с ребенком на руках, который кричал до тех пор, пока от усталости не засыпал, а проснувшись, снова принимался кричать и снова засыпал. Голоса старухи я не слышал: по видимому, она находилась в каком-то оцепенении; что касается до матери, то гораздо было бы лучше, еслиб и она приведена была в такое же оцепенение, потому что нищета превратила ее в совершенную фурию. Еслиб вы слышали проклятия, которыми она осыпала своих детей, и видели побои, которыми наделяла грудного ребенка, когда тот плакал от голода, вы бы, право, ужаснулись. Семейство находилось в этом положении, как я уже сказал, три-два. Жалким детям нечего было есть кроме черстваго хлеба; впрочем, я отдавал им лучшую часть обеда, который получал от маклера. Женщины оставались без пищи и без сна; комната ни разу не очищалась от грязи. На третий день явились Фиксен и хозяин дома. Положение семейства не на шутку испугало их, и они тотчас же сделали распоряжение отправить его в рабочий дом. Для старухи прислали носилки, а дети перевезены были попечениями Симмонса. Старуха поступила в лазарет и вскорѣ умерла. Дети и теперь еще живут в рабочем доме и не жалуются на свою судьбу. Что касается матери, то несчастия,которыя она перенесла, превратили ее в безумную женщину. Ее не раз посылали в исправительный дом на буйные поступки, но без всякаго успеха. Одна только смерть исправила ее и успокоила обитателей рабочаго дома, которым несчастная ни на минуту не давала покоя.
"-- Да, милостивый государь, это происшествие произвело на меня неприятное впечатление, сказал мистер Бонг, делая пол-шага к дверям, как будто желая показать что он кончил свое повествование:-- очень неприятное впечатление.... Но при другом случае я был сильно поражен и растроган необыкновенным спокойствием дамы, с которым она встретила и перенесла подобное несчастие. Не считаю за нужное разсказывать вам, где именно случилось это происшествие, скажу только, что мне и Фиксену пришлось взыскать квартирныя деньги за целый год. |
