– Мы проводим внутреннее расследование, – говорил Шумов, пока женщина разглядывала удостоверение. – Три дня назад в вашем доме произошла перестрелка. У нас есть сигнал, что опергруппа, выезжавшая сюда, вела себя непрофессионально. Не было проведено полное обследование территории, не были опрошены все свидетели. Наконец, – Шумов помедлил, словно не хотел произносить следующую фразу, – не исключено, что у жильцов могли пропасть какие‑то ценные вещи. Наш долг во всем разобраться.

– Да что вы говорите? – Женщина вернула Шумову удостоверение. – И откуда же такие сигналы поступают?

– Мы не раскрываем наших источников информации! – торопливо сказал я, чтобы не стоять у стены безмолвным истуканом.

– Это так, – подтвердил Шумов. – Что лично вы можете сообщить о событиях той ночи? От вашего соседа мы ничего не добились...

– И поэтому вломились ко мне...

– Мы стучали, но никто не отвечал, а дверь открылась от стука...

– Они врут, – басом сказал мальчик Рома. – Никто не стучал. Они сразу вошли, и тот, в пальто, стал трогать твои духи...

– Прошу прошения, – быстро проговорил Шумов. – Я просто...

– Надеюсь, после вашего визита не придется устраивать новое служебное расследование, – язвительно заметила женщина. – Надеюсь, что сегодня у жильцов не пропадут ценные вещи...

– А еще он сказал, что ты немолодая и что у тебя денег на косметику не хватает, – торжествующе добавил Рома.

– Да ты, братец, стукач! – не сдержался Шумов.

– Не надо оскорблять ребенка, – отрезала женщина. – А ты, Рома, смотри в тарелку и держи язык за зубами. Когда я ем, я глух и нем.

– Мы не знали, что в комнате ребенок, – вступил я в разговор. – И мы не хотели его пугать. Просто, раз дверь открылась, мы решили подождать хозяина комнаты...

– Вы его дождались, – резко сказала женщина и села на кровать. – Ну, так что вас интересует?

– Ночь, когда была перестрелка. Все, что вы знаете и помните.

– Я помню все, – сказала женщина. – Я помню все от первой до последней минуты. Я помню, например, что милиция так и не приехала.

– Это какое‑то недоразумение, – сказал Шумов, хмурясь. – Я точно знаю, что...

– Милиции здесь не было. Просто приехали люди, которые забрали своих покойников и уехали восвояси. Все.

– Кто были те люди? – спросил я. – И что здесь вообще случилось?

– Я не знаю, кто были те люди. – Женщина откинулась к стене, прижавшись плечами и головой к настенному коврику. – Просто – люди с пистолетами.

– Которые убили вашего брата, – Шумов не спрашивал, он утверждал. Я обалдело уставился на женщину и только теперь понял, где я уже видел эти простые черты лица...

– Которые убили Алексея, – подтвердила женщина.

– Зачем ваш брат в ту ночь приехал к вам?

– А зачем может приехать брат к сестре? Тем более после десяти лет разлуки? Мы не виделись десять лет, понимаете?!

– Понимаю, – сказал Шумов. – Все эти годы он ведь не на алмазных приисках трудился?

– Вам, в милиции, это должно быть хорошо известно. Он сидел в лагере. Освободился полтора месяца назад.

– Он не сразу к вам приехал, да? У него были какие‑то важные дела на стороне, которые заняли полтора месяца?

– Мне об этом ничего не известно.