– Какой бетон? – попытался улыбнуться я. – Он ждет, что я ему деньги Мухина принесу...

– Тыква паршивый овощ, но он не кретин. Он понимает, что твои шансы – один из тысячи. И если у него в башке желание мести перевесит желание вернуть бабки – тогда можно подумать и о бетоне. Так что ты притаись где‑нибудь по соседству, но не светись... – Шумов засунул руки в карманы кашемирового пальто и зашагал было к «Белому Кролику», но потом спохватился и обернулся ко мне. – И еще... Я давно с Тыквой не виделся, так что, кто его знает, поумнел он или поглупел. На всякий случай запомни – в девяносто шестом году Тыква просил меня убить Гиви Хромого.

– Чего? – обалдело спросил я.

– Чего‑чего... Обычная вещь – один бизнесмен попросил специалиста убрать другого бизнесмена. Такое случается сплошь и рядом. Березовский же просил Коржакова, чтобы тот убрал Гусинского. Так и тут. Я Тыкву, конечно, послал подальше. Не потому, что я очень люблю Гиви, а потому, что Тыква нравится мне еще меньше. Да и вообще я людей не убиваю. За деньги.

Шумов не стал объяснять, за что он убивает людей – из идейных соображений или просто когда у него плохое настроение. А я не стал спрашивать. Слишком уж скользкая тема. Я спросил о другом:

– А при чем здесь все это? Сейчас‑то не девяносто шестой год.

– Правильно, – ласково улыбнулся мне Шумов. – Время прошло. Но Гиви все еще крут. И он не знает про тот случай. Так что, если Тыкве сегодня моча ударит в голову и он решит меня заколоть вилкой, расскажи Гиви про девяносто шестой год.

– Так мне Гиви и поверит...

– У меня дома, – с прежней милой улыбкой серийного убийцы сказал Шумов, – в ящике стола лежит коробка с аудиокассетами. Та, которая тебе нужна, подписана – «Грузинское вино». Пусть Гиви послушает. Там Тыква сам обо всем рассказывает...

– Ух ты, – у меня вдруг в голове выстрелила мысль, и я чуть не подпрыгнул на месте. – Если есть такая кассета... то можно Тыкве сказать: «Верни нам Тамару, а не то Гиви Хромой получит эту кассету...»

– Юноша, – Шумов перестал улыбаться, – это не твоя страховка, это моя страховка. Свою коробочку кассет я собирал долго и упорно. Заимел на этом даже парк седых волос. Под мышками. Так что этими записями я буду распоряжаться лично. Собери свою коллекцию и торгуйся хоть с Тыквой, хоть с Гиви...

– Но это было бы так просто, – сказал я, тоскливо глядя на Шумова. – И быстро.

– Тут, Саня, как в сексе, – нравоучительно сказал Шумов, – быстро не значит хорошо. Я зачем сюда Тыкву вызывал? Чтобы понять, насколько он зол, и чтобы понять, чего он на самом деле хочет. Отсюда и будем танцевать. Кстати, на танцы мне нужны бабки. И не те пятьдесят рублей, которые ты мне дал в гостинице, а что‑нибудь посущественнее. Я иду на переговоры и не могу там выглядеть голодранцем...

С тремястами долларами в кармане кашемирового пальто Шумов удалился в сторону «Белого Кролика», воинственно насвистывая арию тореадора из оперы «Кармен». А я остался мокнуть под дождем.

Минут через десять показалась та же самая кавалькада иномарок, что и ночью на Пушкинской. Тыквин мокнуть под дождем не собирался, он вылез под заботливо раскрытый охранником зонтик и проследовал внутрь клуба. За ним подтянулось еще три парня, но Олега среди них не было. Мне вдруг подумалось, что мои удары по Олеговой голове могли оказаться чересчур сильными. А если еще я, не дай бог, задел Олега «Фордом», когда сматывался с Пушкинской... Короче говоря, если Олег не пережил той ночи, то мне не пережить этой недели.