– Актон?

– Там очень зелено. Актон‑Грин – так его вполне законно называют. – Сэр Питер переложил карты. – Актон – зеленые леса, их густая листва великолепно защищает все главные дороги, которые идут на запад.

Графиня, не слушая его, продолжила гневную тираду в адрес Пигаль.

– Затащила меня в такую даль, и что мы там нашли? Неприятную, грубую женщину, которая говорила только об одежде и рыбалке.

– А лакеем у нее здоровый головорез? – Элпью выложила свои карты лицом вверх. Пигаль лихорадочно их запоминала.

– О чем ты говоришь, Элпью? – спросила графиня, пораженная такой реакцией. – Не было там никакого лакея. Только служанка, которую рвало, да черный мальчишка. – Она заметила лежавшую у ее ног карту. – Элпью, это твой бубновый король или мой?

В полном смятении Элпью подняла карту и положила на стол.

– Я запуталась. Но, миледи, я должна узнать про Актон. Это большое селение?

Годфри перевернул верхнюю карту колоды.

– Король выигрывает.

Не замечая, что она выиграла, Элпью не отставала от графини.

– Расскажите мне об Актоне. Кого вы там встретили?

– Прошу тебя, смени тему. Неужели ты не понимаешь, поездка была достаточно ужасна сама по себе, чтобы еще говорить о ней целый вечер. – Графиня взяла одну из карт Элпью. – И почему тебя вообще интересует этот забытый Богом уголок?

Элпью инстинктивно поняла, что при сэре Питере, Годфри и герцогине Пигаль не следует говорить о деле Бо Уилсона. Она вспомнила также, что еще даже не поведала графине ни о страшной судьбе Бетти, ни об обнаружении последнего послания Бо.

Пока Элпью таращилась на графиню, Годфри снова и снова повторял:

– Ты выиграла, Элпью. Забери деньги. Пигаль подвинула к ней монеты, желая поскорее продолжить игру.

– Спасибо, Годфри. Пожалуйста, дай новую колоду.

– Графиня… – начала Элпью, пытаясь едва уловимой мимикой дать своей госпоже понять, насколько дела серьезны. – Миледи, очень срочно. Мне нужно поговорить с вами наедине.

Графиня поджала губы и повела плечами.

– Не думай, что я так быстро прощу твое роковое предательство.

– Миледи, вы должны мне помочь. Я бы хотела переговорить с вами с глазу на глаз. – Элпью выпалила первое, что пришло ей на ум: – Я беременна.

Графиня медленно оглядела Элпью, потом исподтишка посмотрела на мужа, но вспомнила, что он всего лишь день как вернулся.

– Я должна поговорить с вами, миледи, – взмолилась Элпью. – Чтобы никто не слышал. Вы единственная, к кому я могу обратиться. Вы мне все равно что мать…

Сдержанно кивнув остальным присутствующим, графиня поднялась и взяла Элпью за руку.

– Идем, Элпью, уединимся на кухне, не станем мешать их разнузданному веселью.

Усевшись у очага, Элпью выложила графине всю правду.

– О, миледи, простите меня. Но мне нужно было поговорить с вами наедине, – объяснила она. – Видите ли, беременность – это практически единственное, чего не случилось.

Элпью торопливо поведала о страшной смерти Бетти, о знаке «33» и записке в банке, о визитах к аптекарю и астрологу и о том, что здоровяк, которого они видели поблизости от Бо, был, по всей вероятности, тем самым актером, который теперь служил у богатой дамы в Актоне.

– Так что понимаете, миледи, мы должны вернуться в Актон. Осмотреться, порасспрашивать, узнать, что там о нем знают.

– Мы можем заглянуть в таверну. Там подают отменное блюдо, которое называется «Завтрак скотника». – Теперь графиня почувствовала себя прямо‑таки знатоком сельской местности и ее обычаев и была рада поделиться своими познаниями.