Обернувшись, она едва заметно подмигнула графине. Та опустила глаза и поджала в ответ накрашенные вишневой помадой губы.

Было уже пять минут четвертого, когда надзиратель без особых церемоний вытолкал Элпью и Саймона за ворота тюрьмы.

– Ну вот и все! Я же говорила, что ничего страшного с тобой не случится, – проговорила Элпью, энергично потирая руки. – Теперь, если ты не прочь прогуляться со мной за уголок, Саймон, мы подождем послания из‑за решетки.

В этом письме, торопливо написанном обычными ее каракулями, графиня объясняла Годфри, что Элпью должна попасть в дом, с тем чтобы принять в салоне миссис Кью. Затем Годфри принесет в тюрьму деньги, которые миссис Кью передаст Элпью, и обеспечит немедленное освобождение графини.

К шести вечера леди Эшби де ла Зуш, баронесса Пендж, графиня Клэпхэмская, снова воцарилась в своем лондонском жилище. К семи часам они с Элпью заключили сделку, устраивавшую их обеих: они будут работать на пару, выискивая разные истории и обрабатывая их для газеты, принадлежащей чете Кью. Две трети денег будет получать графиня, но в обмен на львиную долю наличных графиня позволит Элпью бесплатно разместиться в Энглси‑хаусе.

Глава вторая

Насыщение

Поддержание процесса путем постепенного и постоянного добавления какого‑либо вещества.

Да вот беда: Энглси‑хаус на поверку был вовсе не тем, чем казался.

Построенный в конце семнадцатого столетия, особняк щеголял изумительным фасадом в три этажа с богато украшенными подъемными окнами. Вход представлял собой обитую панелями дверь в обрамлении элегантного портика с белыми коринфскими колоннами, увенчанными лепниной в виде листьев аканта.

Войдя внутрь, гость попадал в просторный вестибюль со множеством дверей по обеим его сторонам.

Первая дверь справа вела в салон. Стены его, обитые пунцовой шелковой парчой, были отделаны резными липовыми панелями. Над восхитительным камином висел огромный портрет маслом, на котором графиня была изображена во дни своей молодости. Переливы и складки атласа, облекавшего статную фигуру ее светлости, были выписаны с поражающим взгляд совершенством, свойственным лишь кисти несравненного сэра Питера Лели.

Мебели в этом помещении было немного – инкрустированный комод черного дерева и несколько мягких красного дерева кресел, обитых красным же бархатом; но вся она была отличного качества и удобйая.

Элпью и графиня обговаривали детали своей сделки, сидя в креслах перед неразожженным камином, а Годфри потчевал их горячим шоколадом.

Как только Элпью дала свое согласие, графиня, взяв ее за руку, повела смотреть дом.

– Ну что ж, малышка Элпью, – сказала графиня. – Сначала ты должна увидеть свое новое жилище во всей его красе. – Она проковыляла через вестибюль и распахнула одну из дверей.

Комната была пуста и лишена всех украшений: со стен была ободрана обивка, а осыпавшаяся штукатурка небольшими кучками лежала на голых досках пола.

– Для меня наступили тяжелые времена, а нужда всему научит. Я пустила в ход всю свою изобретательность. Сначала понемножку распродавала мебель и кое‑как перебивалась.

Элпью присвистнула.

– После исчезновения его светлости дела шли все хуже и хуже, – с одышкой говорила графиня, тащась вверх по деревянной лестнице. – Мне повезло: когда наш старый дом на Стрэнде забрали за долги, король не забыл меня и любезно предоставил новое жилье. Это произошло всего за несколько лет до того, как славный старый миляга сыграл в ящик, отправившись на встречу со своим создателем. По времени для меня все вышло удачно. Разорись я несколькими годами позже, пришлось бы обращаться с прошением к его брату.