Сэр Питер сидел у очага, нежно сжимая бутылку бургундского и с любовью глядя на герб, красовавшийся на каминной полке.

– Не думай пока о сборах, – сказал он, вкручивая в пробку штопор. – Я пришлю для этого слуг. Сейчас тебе надо сесть у камина и выпить за это дело. – Вытащив с хлопком пробку, он наполнил до краев два бокала. – Мне следовало бы раздобыть шампанского, я знаю. Но ничего, выпьем шампанского завтра, после того как я улажу одно маленькое дельце.

Графиня стояла, почесывая в затылке и разглядывая груду предметов, вывалившихся из буфета: волчок, болванка для париков, стопка неоконченных рукописей, шахматы из черного дерева и слоновой кости, сломанная лампа.

Сэр Питер подошел к задней двери и крикнул:

– Годфри! Шевелись давай. Нам уже скоро надо быть на месте.

– Ты уходишь? – оглянулась на него графиня.

– Прости, моя любовь, но что делать – нужда заставляет. – Сэр Питер закутывался в плащ. – Мне нужно еще кое с чем разобраться и тогда…

– Но на улице темно. Все будет закрыто. Что можно делать в такой поздний час?

– Мне нужно повидаться с несколькими старыми приятелями, небольшой подхалимаж, понимаешь? Я иду в один игорный клуб, тут, за углом. Увидишь, с кем я там сведу знакомство. – Он постучал себя по носу. – Важно не что ты знаешь, а кого ты знаешь.

Увенчав свой парик касторовой шляпой, сэр Питер тщательно расправил разноцветные перья, чтобы они смотрелись как можно авантажнее.

– Тебе ни к чему волноваться, моя дорогая. Я послал Элпью за твоей подругой Пигаль. – Он щеголевато сдвинул шляпу набок. – Хотя зачем тебе нужно якшаться с этой престарелой французской греховодницей, я никогда не пойму.

Хлопнула парадная дверь и в кухню вошла Элпью, потирая руки и дуя на них.

– По‑моему, весна в этом году не наступит никогда.

Сэр Питер встал перед ней в ожидании ответа. Элпью проскользнула мимо.

– Да, да. Она придет попозже. Она занята. – Внезапно остановившись, Элпью уставилась на разбросанный по полу хлам. Опустившись на колени, она стала собирать и укладывать обратно в коробку шахматные фигурки.

– А, мои старые шахматы, клянусь честью! – воскликнул сэр Питер. – Меня наградили ими за храбрость на войне, между прочим. Они принадлежали принцу Руперту Рейнскому. Шахматы! – повторил он, произнеся это так, словно шахматы были насекомым, которое он поймал на лету. – Благородная игра королей. Ты умеешь играть, Элпью?

– Вы прекрасно знаете, что умею. – Не поднимая глаз, Элпью продолжала складывать фигурки в коробку. – Вы же сами меня и научили.

– Ну да, конечно. – Он пощекотал ей затылок. – Когда ты была практически грудным ребенком. Могу я предложить тебе партию?

– Мне казалось, вы спешите.

– Когда вернусь, дурочка.

– Я не дурочка, сэр. Могу треснуть вас доской.

Глядя на ее зад, приподнявшийся, когда она потянулась за укатившейся под буфет пешкой, сэр Питер осторожно потянул себя за кончик бороды.

– Да, ты всегда умела завершить игру. Отдаю тебе должное.

– Я часто выигрывала, сэр, если не ошибаюсь. – Элпью собрала все белые фигуры, осталось найти только три черные пешки.

– Только потому, что я тебе поддавался. Ты же была ребенком. Мне казалось несправедливым обыгрывать тебя.

Элпью кипела от злости. Она выигрывала честно, по всем правилам, и ей не терпелось повторить. Но прежде чем она успела ответить, в дверях появился Годфри – в сапогах, на плечи наброшен плащ, шляпа надвинута по самые брови.