Графиня пожала плечами.

– Из пьес, разумеется. Если среди персонажей есть алхимик, публика всегда от души смеется.

Официант с поклоном подал им меню.

– Это тоже научная абракадабра? – Элпью пробежала глазами список имеющихся блюд, силясь в нем разобраться. – Как вы знаете, миледи, читать я умею, но ни одного слова здесь не понимаю.

– По‑французски, – бросила графиня. – Посмотрим, что мне удастся припомнить из своего petit peu французского.

Она взглянула на топтавшегося рядом официанта.

– Je ne say quoy? – спросила она, указывая на один из пунктов списка.

– Delicieux, мадам!

– Прекрасно, тогда мы это возьмем. Он говорит, что это восхитительно вкусно. – Она улыбнулась Элпью и снова обратилась к меню. – А, и les poussins deux jour dehors des oeufs для меня.

Официант поклонился, забрал меню и исчез в кухне.

– Oeufs значит яйца, – одними губами проговорила графиня. – С ними‑то мы уж точно не ошибемся.

За столом Бо раздался смех, и Элпью уловила последние несколько слов.

– Он считает, что дурное влияние звезд помешает его плану. – Мужчины по‑прежнему были заняты одними лишь премудростями алхимии.

– Миледи, я тут подумала…

Графиня рассматривала развешанные по стенам прелестные пейзажи.

– М‑м‑м?

– А как же работа для мистера Кью? Мы не можем все время следить за этим малым. Это дело разовое, наши будущие доходы связаны с Кью.

– Не стоит волноваться, Элпью. Не сомневаюсь, что к ночи мы это дело закончим. Готова поспорить, что завтра утром мы получим вторую гинею в пару к этой. – Она похлопала себя по карману. – И уж тогда мы повеселимся. На три кроны можно будет открыть счет в новомодной банкирской компании на Стрэнде и жить припеваючи.

Официант осторожно поставил перед женщинами две тарелки.

– Во всяком случае, условия этой слежки отнюдь не дурны.

Официант одновременно снял с тарелок серебряные крышки, не позволявшие блюдам остыть.

Элпью широко ему улыбнулась. Подумать только, вчера утром она сидела в тюрьме, а сегодня обедает в иностранном заведении.

Когда официант удалился, неся серебряные крышки, словно литавры, в которые он вот‑вот ударит, графиня и Элпью в предвкушении обратили свои взоры к тарелкам.

На одной рядком лежали улитки в грязно‑зеленом соусе, на второй – два новорожденных цыпленка, на их крохотных головках таял кусок масла с петрушкой.

– Улитки? Надеюсь, это шутка? – Элпью пошевелила улиток ложкой.

– Не думаю, – скривившись, вздохнула графиня. – И теперь я вспоминаю, что те слова в меню значили «два дня как вылупившиеся из яйца», а не «яйца двухдневной давности».

Будучи не в состоянии даже подумать о том, чтобы отправить эту снедь в рот, женщины гоняли еду по тарелкам, выжидая положенное время, прежде чем попросить счет.

Мужчины за соседним столом, которые в течение всей трапезы не говорили ни о чем, кроме печей и лабораториумов, явно заканчивали и собирались уходить.

Графиня взглянула на счет. Они заказали по одному блюду, но общая сумма составила гинею.

– Надеюсь, она не обманывала, когда обещала возместить наши расходы. – Графиня опустила руку в карман и достала гинею. – Ибо теперь мы опять на мели.

– И все так же голодны, – простонала Элпью. – Ничто не заставит меня есть улиток, ваша светлость. Эти французишки поистине люди с причудами, если едят такую гадость, да еще требуют за нее королевскую плату.

Остаток дня раздраженные женщины таскались туда‑сюда за Бо Уилсоном.