В артистическом фойе склонились над выпивкой несколько актеров, наемных, судя по их виду. До Элпью донеслись обрывки их разговора, где преобладали слова «я», «ведущий актер», «я», «столько лет опыта», «я» и «меня», и она порадовалась, что разыскивает не их.

Она вошла в дамскую уборную. Крепкая женщина средних лет сидела под окошком, расположенным под самым потолком, и шила.

– Здравствуй, Молли, – сказала Элпью, садясь на длинную скамью спиной к столу и зеркалу. – Как дела?

Молли глянула на нее исподлобья.

– Не моя ли это красотка Элпью? Работу ищешь, а?

Элпью удивилась – Молли должна была бы лучше ее знать.

– Миледи пришла на концерт.

Молли сочувственно на нее поглядела.

– Просто загадка. «Друри‑Лейн» дает представление – акробаты, канатоходцы и дрессированные собачки, публика валом валит. А потом закрепляет свой успех с помощью Силача из Кента… Ты его видела?

Элпью покачала головой.

– Ненавижу театр.

– Нет‑нет, – усмехнулась Молли. – Это совсем другое! Шесть футов росту, мускулы – словно у него повсюду засунуты суповые миски. И он заставлял эти мышцы двигаться, как будто они живые. Поднял груз в две тысячи двести сорок фунтов, разрывал на куски толстенные веревки. Это было умопомрачительно. А когда он поднял лошадь…

– Человек поднял лошадь? – Элпью подумала, что ослышалась, но Молли кивнула.

– Лошадь! – Она отложила иголку и вздохнула. – Какой мужчина! Я была бы не против немного с ним порезвиться. – Она снова принялась за шитье. – А что у нас? Маленький жирный итальянец без яиц, который вопит почище мартовского кота, а женщины сходят по нем с ума. – Она испустила тяжкий вздох и откусила нитку. – Не понимаю.

Элпью кивнула головой в сторону фойе.

– А чего они здесь?

– Актеры‑то? Они здорово злятся. Репетировали все утро, даже домой не ходили. – Молли затянула нитку и закрепила ее, потом стала выбирать в своей швейной корзинке нитки другого цвета. – Неудачный сезон для пьес. Все недовольны. Многих актеров уволили под Рождество. Если только они не умели прыгать через обручи или танцевать на канате.

– И никому из актеров не платят, пока там каркает этот евнух.

Молли кивнула.

– А на следующей неделе главный, от большого ума, решил отменить все запланированные спектакли и пригласить мусье Баллона, обучающего танцам французского дофина.

Элпью разинула рот.

– Французского дельфина? Да как же можно научить рыбу танцевать?

– Дофина, а не дельфина. Это по‑французски «принц». Так что еще одна новомодная штучка урежет актерский заработок. – Молли вздохнула и покрепче затянула нитку. – Однако все они актеры. – Подняв брови, она постучала по носу наперстком. – Понимаешь, о чем я? У них у всех настоящие трудности, а их единственно волнует, у кого яйца больше.

– Пусть радуются, что они не синьор Фидели! У него вообще никаких нет!

Женщины расхохотались, потом зажали рты ладонью, испугавшись, как бы смех не долетел до сцены.

– Так чего же ты тут ищешь, девочка? – спросила Молли, зажав нитку в зубах и взглядом ища затерявшуюся на коленях бусину.

Наклонившись к собеседнице, Элпью прошептала:

– Мне надо найти одного типа, здорового такого. Через торговок апельсинами он передает кое‑кому записки.

– Наверное, богатым женщинам? Они все это делают.

– Нет, – покачала головой Элпью.