Виатор подскочил на постели и, судорожно дыша, огляделся. Комната была залита утренним солнцем, и лёгкий морозный воздух пробивался сквозь окно, заставляя тело неконтролируемо подрагивать. Он был один в пустой комнате, и сердце до сих пор бешено колотилось.

***

— Двенадцать улыбаются тебе! — помахал товарищу Аббе, уже уплетающий завтрак за привычным угловым столом. Рядом с ним сидела Спек, а вот Рарэ нигде не было видно.

— Где твоя сестра? — выдавил из себя слабую улыбку Тори.

— Отдыхает, — заботливо улыбнулся советник, — пусть, вчера был тяжёлый день. Да и не стоит ей с нами идти к старику.

— С нами? — Виатор покосился на ковырявшую вилкой яичницу Спек.

— Ну да, Спек тоже изъявила желание навестить его. Пока он ещё жив, — нахмурился Аббе, — думаю, в этом нет ничего предосудительного.

— Нет, — Виатор присел на стул и опустил глаза на уже ожидавший его завтрак, — но двенадцать знают, чем это закончится.

***

Старик, как обычно, сидел за своим столом посреди лаборатории на втором этаже и сосредоточенно пересчитывал какие-то камни в небольшом кожаном мешочке.

— Девять, одиннадцать… Десять, одиннадцать… Тринадцать, минус один… О! — вздрогнул он, подняв глаза на гостей, — да здесь целая делегация!

— Именем короля, — лучезарно усмехнулся Аббе.

— Что ж, проходите-проходите, будьте как дома! — заулыбался Карагус.

Аббе представился старику, стараясь не слишком подкармливать его гостеприимное естество. Он по-прежнему не доверял алхимику, а потому старался держать дистанцию и сразу перейти к делу.

— Ладно-ладно, присаживайтесь. Мы уже можем начать.

Аббе и Виатор присели за стол, в то время как Спек пожелала остаться в стороне. Ей было до смерти любопытно происходящее, но она осталась лишь наблюдателем, глазея параллельно на уставленные древними книгами и магическими артефактами полки.

На столе, устланном на этот раз лиловой потёртой материей, стояла массивная посуда, наполненная водой. Или чем-то очень похожим на воду. Пожалуй, разница была лишь в том, что жидкость была на удивление тёмной, она отдавала смешением синего, чёрного и фиолетового, и, несмотря на её непрозрачность, сквозь неё будто бы прослеживалось мерцание… звёзд? Ровно в центре, наполовину погружённый, располагался немного задымлённый изнутри стеклянный шар. На столе же, вдоль краёв посуды, было выложено двенадцать гладких камней с до боли знакомыми символами, рассыпаны какие-то порошки, то ли случайно, то ли по чьему-то наставлению образующие причудливые узоры. По краям стола стояло четыре свечи в искусно выкованных зооморфных подсвечниках. Несмотря на их закопчённость и старину, Тори отметил про себя, что стоит такая работа совсем не дёшево. Интересно, как старику удалось разжиться такими?

Карагус попросил Спек задёрнуть шторы, а затем привычно суетливо склонился над столом и, едва не подпалив рукава своей мантии, по очереди зажёг свечи. Затем он закатал рукав и коснулся ладонью шара. Вода в посудине едва-заметно всколыхнулась, но тут же стала такой же идеально гладкой, как и была. Старик прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и скользнул средним пальцем руки в воду. В этот момент Тори заметил, что на фаланге его был то ли нарисован, то ли выжжен треугольник, остриём указывающий ровно вниз. Старик по-прежнему не открывал глаз, но удивительно точно и отчётливо перемещал палец, чуть погрузив его в водную гладь и едва-слышно произнося слова на незнакомом языке. Тонкая линия тянулась за ним, подходя к каждому из двенадцати камней, выложенных снаружи.