|
Ел и пил сполна, мог сутками поглощать знания из книг, наполняющих шкафы королевской библиотеки, которые возвышались до самого потолка. Он имел свой голос, своё право творить историю. Но он не любил это. Это были лишь средства выживания, возможность приложить руку к чему-то великому. Но всё, что ему было нужно в этом случае — это разве что оставить на великом скромный отпечаток своей ладони, если это от него потребуется. Большего же он не искал. И с радостью променял бы высокие своды дворца с пурпурными портьерами из лучшего бархата на холодную покосившуюся лачугу. Лишь бы она была там. Лишь бы она держала его за руку, соединяя в себе их счастливое прошлое, их пасмурное настоящее и их непременно светлое будущее. Со стороны было что-то неестественное в такой привязанности Аббе к своей сестре. И, всплыви это всё в пределах королевского двора, по округе наверняка поползли бы нелицеприятные слухи. Прошлый Тори, услышав их, непременно бы недовольно поёжился и, поморщившись, пожал плечами. Но сейчас он вдруг осознал, что слишком хорошо понимает, как ценно иметь что-то важное для себя в этом мире. Как хрупка и коротка человеческая жизнь, чтобы отрекаться от того, во что ты действительно веришь. Поэтому он чувствовал беспокойство своего друга и принимал его. И это тревожило его больше всего.
Сейчас Тори стоял на распутье: лишить верного друга, так преданно служившего ему верой и правдой, единственной радости и смысла его жизни, но продолжить свой путь… или отступить сейчас. Забыть свой дом, свою семью, своё прошлое, найти себе пристанище в такой же, как и Флюмен, небольшой деревеньке на западе, и научиться жить в этом мире, которому он уже нанёс столько ран. Убедить короля, что пророчество лгало, что всё оказалось лишь красивой сказкой. Замять все убийства, списав их на естественное увядание сомнамбул. Но ведь тогда все смерти, вся кровь на его руках окажется напрасной? Неужели все эти невинные люди могли умереть зря? Понимает ли это Аббе, или он одержим единственно важной для него сейчас мыслью защитить то, что так долго стремился обрести? *** — А я уж испугался, что ты не придёшь, — немного взволнованно сказал Тори, отхлебнув травяной чай из большой кружки. Он сидел на ступеньках подвала, подмяв под себя плащ. Он и сам не до конца понимал, почему назначил встречу именно здесь. Может, ему хотелось максимально скрыть этот разговор от чужих глаз, а это место казалось таким безлюдным. Словно на стыке двух миров, где не ходят ни живые, ни мёртвые. Лишь твой голос эхом отражается от промёрзших стен. — И я бы с радостью не пришёл, — нервно сглотнул Аббе, — но мне что-то трудно припомнить, когда я успел заиметь такую дурную репутацию в твоих глазах. — Видишь? — Тори легко похлопал себя по карману, сквозь который всё также просачивался ледяной свет. Аббе молча присел рядом с Тори и, спустя несколько десятков томительных секунд, уронил голову на колени, обхватив её руками. — Я всегда знал, как поступить правильно. Всегда знал, что нужно делать. Всегда… — Думаю, ты и сейчас знаешь, — сухо проговорил Виатор. — Не знаю. Не хочу знать, — советник поднял глаза, — я не могу, Тори! — Аббе, ты же… — Я не могу! — сорвался он на истерический вскрик, — она лежит там, в комнате, совсем одна! Ей больно и страшно! Ты видел, что она пережила! Её ведь даже не похоронят по-человечески здесь, на этом проклятом севере! Скажи, что я должен сделать? Войти туда и сказать ей, что она умрёт? — Она всё равно умрёт, — сдавленно ответил Тори, — ты ведь понимаешь, что иначе нельзя. — Нет. Не умрёт, — распрямился советник. — Хочешь сказать, мы проделали этот путь зря? Тот кузнец, учитель Ари, которая обезумела от горя, лекарь, спасавший измученных людей, Спек, чуть не погибшая по нашей вине, бунтовщики из Литориса… тейна Карагус. |
