– Да, весьма приятное знакомство.

– Мне тоже так кажется.

– В семьдесят пятом я работал на компьютере при осуществлении денверского проекта, – сказал Бауэр, отхлебывая имбирный джин – самый удобоваримый из напитков, содержавшихся в баре Уэбба.

– В семьдесят пятом! – воскликнула Вайолет. – Это когда был взрыв?

– Уж кому бы знать об этом взрыве, как не мне. Наши купили новый баллистический 1709, а меня послали инструктировать военный персонал. Я помню ночь, когда случился взрыв. Во всяком случае, как я смекаю, это и был тот самый взрыв. Но его я не помню. Помню, что показывал, как программировать какие‑то алгоритмы, и вдруг…

– Ну! Ну!

– И вдруг как будто кто‑то выключил весь свет. Очнулся я уже в больнице в Филадельфии – в Санта‑Моника Ист, как ее называют сейчас, и узнал, что меня зашвырнуло на пять столетий в будущее. Меня подобрали голого, полуживого, а откуда это я вдруг сверзился и кто такой – не знала ни одна душа.

– Вы не сказали им, кто вы на самом деле?

– Мне бы не поверили. Они подлатали меня и вытолкнули вон, и мне порядочно пришлось вертеться, прежде чем я нашел работу.

– Снова управление компьютером?

– Ну нет. Слишком жирно за те гроши, которые они за это платят. Я работаю на одного из крупнейших букмекеров Иста. Определяю шансы выигрышей. А теперь расскажите, что случилось с вами.

– Да фактически то же, что с вами. Меня послали на мыс Кеннеди сделать серию иллюстраций для журнала в связи с первой высадкой людей на Марсе. Я ведь художница…

– Первая высадка на Марсе? Постойте‑ка, ее ведь вроде намечали на 76‑й год. Неужели промазали?

– Наверно, да. Но в книгах по истории об этом очень мало говорится.

– Они смутно представляют себе наш век. Война, должно быть, уничтожила все чуть ли не дотла.

– Во всяком случае, я помню лишь, что я сидела на контрольном пункте и делала рисунки, а когда начался обратный счет, я подбирала цвета, и вдруг… ну, словом, точно так, как вы сказали: кто‑то выключил весь свет.

– Ну и ну! Первый атомный запуск – и все к чертям.

– Я, как и вы, очнулась в больнице, в Бостоне – они называют его Бэрбанк Норт. Выписалась и поступила на службу.

– По специальности?

– Да, почти что. Подделываю антикварные вещи. Я работаю на одного из крупнейших дельцов от искусства в стране.

– Вот оно, значит, как, Вайолет?

– Выходит, что так, Сэм. А как вы думаете, каким образом это с нами случилось?

– Не имею ни малейшего понятия, хотя могу сказать, что я ничуть не удивляюсь. Когда люди выкомаривают такие штуки с атомной энергией, накопив ее такой запас, может произойти все, что угодно. Как вы считаете, есть тут еще другие, кроме нас?

– Заброшенные в будущее?

– Угу.

– Не знаю. Вы первый, с кем я встретилась.

– Если бы мне раньше пришло в голову, что кто‑то есть, я бы их искал. Ах, бог мой, Вайолет, как я тоскую по двадцатому веку.

– И я.

– У них тут все какая‑то глупая пародия. Все второсортное, – сказал Бауэр. – Штампы, одни лишь голливудские штампы. Имена. Дома. Манера разговаривать. Все их ухватки. Кажется, все эти люди выскочили из какого‑то тошнотворного кинобоевика.

– Да, так оно и есть. А вы разве не знаете?

– Я ничего не знаю. Расскажите мне.

– Я это прочитала в книгах по истории. Насколько я могла понять, когда окончилась война, погибло почти все. И когда люди принялись создавать новую цивилизацию, для образца им остался только Голливуд.