На углу Елисейских Полей Марианна остановилась.

- Можешь подождать меня здесь.

- Согласен.

Она ушла и наверняка сейчас пойдет на Рю-Вашингтон, где торчат уличные

женщины, или, может, в какое-нибудь из заведений по соседству, где женщины

сидят за баром, и Робер спрашивал себя, отчего Марианна оставила его здесь, а

не пошла с ним вместе, - теперь, после того, как она выговорилась, и ей уже

все равно нечего больше скрывать. Но вопрос этот не слишком его занимал, и он

продолжал ждать, ощущая свою голову действительно пустой, совсем пустой, хотя

именно сейчас в ней все должно было бурлить и клокотать.

Ноги у него все еще болели болью первой фазы и он отошел в тень, достал

свой платочек и сел на бордюр. Мог бы вздремнуть, пока не вернется Mарианна,

однако сон прошел, и он лишь сидел так, без мыслей, сидел, кто знает сколько

времени, пока до него неожиданно не дошло, что он сидит уже наверно с час и

что Марианна давно уже должна была вернуться, и что, даже если бы она обошла

все заведения на авеню, и даже по два раза их обошла, то все равно уже давно

должна быть здесь.

Он встал, прошелся до угла и заглянул за него. Бульвар простирался

необычайно пустой и бескрайне широкий, странный этой своей ярко освещенной

пустотой, словно комната, в которой зажжены все лампы, но нет ни одной живой

души. Витрины разных кафе то здесь, то там были еще освещены. По асфальту

время от времени пролетала с недозволенной скоростью легковая машина. По

тротуарам прогуливалось несколько запоздалых пар. Но Марианны не было.

"Бросила меня, - подумал Робер. - Не может быть, чтобы она все еще их

обходила. Просто бросила меня."

Он пошел обратно, потом снова постелил платочек и сел. Куда идти! И какое

имеет значение, пойдет он или будет ждать здесь, хотя и без смысла. Если

ждать здесь, то есть еще один шанс из тысячи дождаться ее. Все же шанс, хотя

и никакой.

- Вы пьяны или что?

Над Робером навис "флик" в ночной пелерине.

- Просто устал.

- Тротуары сделаны не для отдыха. Что будет, если все решат рассесться

вдоль тротуара.

- Весело будет.

- Ах, мы еще и остроумны! Только, знаешь, сейчас не тот час, чтобы

острить. Вставай!

Робер поднялся, не спеша подобрал платочек, встряхнул, бережно сложил и

засунул в карман.

- Давай, пошевеливайся! А не то до участка - недалеко.

Робер все так же медленно зашагал по улице.

- Робер!

Он услышал за спиной торопливое щелканье каблучков и обернулся.

- Робер!

Это была Марианна.

- Наконец-то. И то в тот самый момент, когда я чуть было не нашел себе

ночлег в участке.

- Раньше не могла. Той, которую я искала, нигде не было и пришлось идти аж

на Ваграм увидеться с другой, а ее тоже не было и пришлось ее ждать, и все

это ради одной такой мелочи, из-за которой никто не дает комнаты в гостинице.

- Хорошо, хорошо, - пробормотал Робер. - Не имеет значения.

- Сигарету хочешь?

Робер молча взял из пачки одну сигарету. Они снова вышли на авеню, не

потому что там было что делать, а так, не думая, - может быть, просто

привлеченные светом, - и отправились к "Обелиску", - может быть, просто

потому, что вниз идти легче, чем наверх.

Марианна еще немного поговорила о своей неудаче, но Робер ничего не

отвечал, и она скоро тоже замолкла, и они оба шли так, едва-едва, каждый со

своими мыслями или со своей пустотой.

- Дальше вниз? - спросила Мaрианна, когда они дошли до "Руи-Пуан".

Робер только пожал плечами.

Здесь уже не было витрин и на бульваре стало темнее, а налетавший с Сены

ветер шелестел в ветвистых черных деревьях и колыхал свет и тени по аллее.