|
Леха сел на кровать, разорвал пакетик, стал жевать норму. – С кем выжирали-то? – просила Клана, – С Федькой, штоль? А? – Не твое дело… – худые скулы Лехи вяло двигались. – Конечно, не мое. А брюки твои засранные чистить, да ботинки, да ждать не случилось ли чего… – Ладно. Заткнись. Спи. – Сам заткнись. Алкоголик… Клава отвернулась к стенке. Леха дожевал норму, посмотрел на испачканные руки. Встал, прошлепал на кухню. Посо-сал из дульки заварного чайника, вытер руки о трусы. Подошел к окну, посмотрел на спящие дома. Почесал грудь. В доме напротив на шестом этапе вспыхнуло окно, рядом – другое. Леха смахнул со лба водяные капли. Понюхал руки. Снова вытер их о трусы и пошел досыпать. – И главное, не принюхивайся. Жуй и глотай быстро, – Федор Иванович протянул Коле ложку. Коля взял ее, придвинул тарелку с нормой, покосился на Веру Сергеевну: – Мам… ты только лучше займись чем-нибудь, не надо смотреть так… Вера Сергеевна встала из-за стола, улыбнулась и пошла в комнату. Коля склонился над нормой. Федор Иванович положил руку ему на плечо: – Давай, давай, Коль. Смелее, главное. Я когда первый раз ел, вообще в два глотка ее, – раз, два. И все. А у нас в то время разве такие были?! Это ж масло по сравнению с нашими. Давай! Коля отделил ложкой податливый кусочек, поднес ко рту и откинулся, выдохнул в сторо-ну: – Ооооо… ну и запах… – Да не нюхай ты, чудак-человек! Глотай побыстрей. У нее вкус необычный такой, глотай, как лекарство! Коля брезгливо разглядывал наполненную ложку: – Черт возьми, ну почему обязательно есть? – Колька! Ты что?! А ну ешь давай! Коля зажмурился, открыл рот и быстро сунул в него ложку. – Вот! И глотай! Коля лихорадочно проглотил, скривился, пошлепал губами: – Гадость какая… – Колька! А ну замолчи! Ешь давай! Коля проглотил новую порцию: – Странный вкус какой-то… – Не странный, а нормальный. Жуй! Коля отделил другой кусочек, снял губами с ложки, прожевал: – Странно, а… когда ешь запаха не чувствуешь… – Так я к тебе о чем толкую, голова! – засмеялся Федор Иванович, – Потом привыкнешь, вообще замечать перестанешь. Коля стал орудовать ложкой посмелее. Вера Сергеевна заглянула из комнаты, вышла и улыбаясь, встала у косяка: – Ну как? Коля ответно улыбнулся ей: – Вот, мам съел. – Молодец. Коля доел норму, бросил ложку в тарелку и шлепнул ладонями об стол: – Годидзе! – Третья группа продолжает рисовать, вторая встает и идет на горшочки! – Людмила Львовна подошла к низеньким столикам, за которыми сидели дети, хлопнула в ладоши. – Раз, два! Ну-ка все дружно отложили карандаши и встали! Раз, два! Дети стали нехотя вставать. – Ну-ка быстро! Маша, я кому говорю! Успеете еще порисовать. Андрей! Это что такое! Встали, пошли за мной! Не бежать! Идти шагом. Девятнадцать пестро одетых девочек и мальчиков двинулись за Людмилой Львовной. Вышли в коридор, стали подниматься по лестнице на второй этаж. Людмила Львовна под-нималась первой: – Не обгонять друг друга. Идти спокойно. Шуметь не надо. Ее голос громко звучал в лестничном пролете. Топоча ножками, дети поднимались наверх. На втором этаже, обогнув оставленные малярами стремянки, прошли свежевыкрашенным коридором. Возле двери с забрызганной краской табличкой «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОС-ПРЕЩЕН!» Людмила Львовна остановилась: – Разобраться по парам. Не шуметь! Постников! Сколько раз можно говорить! Отстань от нее! Дверь отворилась, вышла нянечка, вытирая руки тряпкой. |
