Чарльз Диккенс. Общественная жизнь мистера Тольромбля, мэра города Модфога
Модфог, приятный город, чрезвычайно приятный город, расположенный в прелестной впадине, на берегу реки, которая награждает его очаровательным запахом дегтя, смолы, угля и канатов, кочевым населением в клеенчатых шляпах, веселым приливом пьяных барочников и многими другими речными преимуществами. В Модфоге много воды и, однако, это не город для купанья. Вода, при наилучших условиях, коварная стихия, а в Модфоге она коварна по преимуществу. Зимой она наводняет улицы и поля, мало того, проникает в погреба и кухни в совершенно ненужном изобилии, но летом она высыхает и зеленеет, а зеленый цвет, хотя сам по себе очень приятный, особенно в траве, нисколько не идет к воде, и потому нельзя не сознаться, что красота Модфога несколько страдает от этого, в сущности, мелочного обстоятельства. Все-таки Модфог здоровое место, очень здоровое, может быть, сырое, но ни мало от того не вредное для здоровья. Грубая ошибка считать сырость нездоровой; растение всего лучше растет в сырой почве, почему бы сырости не иметь того же благодетельнаго влияния и на людей? Жители Модфога единогласно утверждают, что нет на свете лучше их человеческой расы, а потому — вот безспорное и вполне достоверное опровержение только-что указанной ошибки. Итак, говоря, что местность Модфога сырая, мы вместе с тем и совершенно определительно выражаем, что она очень здоровая. Город Модфог так же чрезвычайно живописен. Лимгауз и Ратклиф походят на него, но они оба дают очень слабое понятие о Модфоге. В этом городе гораздо более кабаков, чем в Ратклифе и Лимгаузе, взятых не только по одиночке, но и вместе. Потом общественныя здания в Модфоге очень внушительны. Мы считаем ратушу одним из лучших существующих доселе образцов сарайной архитектуры: это искусное соединение двух стилей свиного хлева и садовой чайной беседки; причем простота рисунка несравненной красоты. Особливо счастлива мысль поместить с одной стороны двери большое окно, а с другой маленькое. Так же удивительно смелой дорической красотой отличаются скребок у двери и висячий замок, строго соответствующие общему характеру. В этом здании собираются мэр и муниципальная корпорация Модфога для торжественных совещаний об общем благе. Заседая на массивных деревянных скамьях, которыя вместе со столом посредине, составляют всю меблировку комнаты с выбеленными стенами, мудрецы Модфога проводят часы за часами в серьёзных прениях. Тут они решают, в каком часу следует ночью закрывать кабаки, в каком утром можно их отпирать, в какое время дозволительно обедать по воскресеньям и другие важные политические вопросы. Часто, когда уже тишина водворилась давно в городе, и отдаленные огни в домах и лавках, перестали сверкать путеводными звездами для барочников на реке, тускло освещенныя два окна, одно большое и одно маленькое в ратуше, напоминают жителям Модфога, что их местное собрание законодателей, подобно другому, гораздо большему по обему и известности, гораздо шумнейшему, но не более глубокомысленному собранию того же рода, патриотически дремлет на благо своей родины. Среди этой горсти мудрых и ученых людей, никто в продолжении многих лет, не отличался таким скромным видом и обращением, как Николас Тольромбль, известный торговец углем. Как животрепещущ ни был возбужденный вопрос, как бурны ни были прения, какими резкими личностями ни перебрасывались законодатели Модфога (даже в Модфоге иногда говорят личности), Николас Тольромбль был всегда одинаков. По правде сказать, он, как человек работящий, вставал очень рано, и потому всегда засыпал при начале обсуждения каждаго вопроса и просыпался, очень освеженный сном, к подаче голоса, что и производил с добродушной любезностью. Дело в том, что, по его мнению, всякое обсуждение вопросов, заранее решенных каждым в своей голове, было только потерей времени, и доселе остается, вопросом, не был ли прав Николас Тольромбль. Время, покрывая серебром нашу голову, иногда набивает золотом наши карманы. |
